Миша сурово отчитывал на меня. Только ему был открыт вход в палату лишь потому что являлся моим лечащим врачом. — Это всё очень серьёзно. Ты же боец. Не сдавайся! Знаю, устала, но ты не имеешь права сдаться сейчас, перед каким-то несчастным гормональным дисбалансом. Это же смешно!

Тогда, слушая его, рыдала так, словно год хранила в себе всю воду. Я понимала, что он и прав, но одной мне не справиться с этим.

Нашла реабилитационный центр в Греции. Рекомендации врачей, климат и удаленность от всех сыграли решающую роль. Попросила Мишу о помощи, так как не хотела, чтобы кто-то знал где я. Через два дня все документы и билеты были у меня на руках, и Миша прямо из больницы отвез в аэропорт.

Я убегала в прямом смысле. Да, знала, что поступаю бессовестно по отношению к мужу, сыну и родным, но осудить меня мог только Господь Бог. Моя душа в критическом состоянии и это улавливала каждый раз, глядя в окно или на таблетки.

В своём мозгу часто ловила мысль об избавлении. Мне казалось, что воссоединившись со своей семьёй, я вновь привлеку к ним и к себе беду. Если раньше была готова с этим бороться, то теперь с младенцем на руках боялась всего на свете.

Я отдавала себе отчёт, что мои мысли опасны и навязчивы, но не могла от них избавиться. Мне нужна помощь и сначала профессиональная.

Теперь же, вернув своё психологическое состояние в нужное русло, вновь ступила на родную землю. Я безумно скучала по сыну и очень боялась реакции Германа.

Да, он зол на меня, чувствовал себя брошенным. Гера, как всегда вёл себя импульсивно, но, видимо, за это мне сужденно любить его.

И вот мейчас, стоя в гостиной нашего дома ожидала игнора или обычного разбора полётов, но стала счастлива, когда вместо этого любимый заключил в крепкие объятия и страстно поцеловал.

— Привет, — уперевшись в мой лоб, мягко проронил он. Ладонь гладила волосы, рука обнимала за талию.

— Привет, — ласково улыбнулась в ответ, снова млея и тая под синевой его глаз.

— Наконец-то все в сборе, — оглушил голос свекрови. — Все живо за стол!

Гости поспешили рассаживаться, а я продолжала блаженно пребывать в руках мужа.

— Где он? — слегка подпрыгивала от безумного желания увидеть сына.

Муж обернулся и окликнул молоденькую девушку, которая так же улыбаясь нам поднесла ко мне маленького темноволосого пупса в нежно-голубом костюмчике.

Слёзы радости потекли по щекам. Взяла сына на руки и с боготворением прижала к себе. Целовала пухлые щечки, втягивала детский запах и укачивала.

— Боже, как же я по вам скучала, — плача, проронила я и муж крепче обнял нас.

— С возвращением домой, родная.

Поцелуй в висок. Чувствую, как прижимает нас, так словно боится, что вновь ускользнем. Захотелось заверить любимого в обратном.

— Отведи к столу. Хочу снова в наш семейный круг. С сыном… с тобой, — погладила Германа по щеке, продолжая утопать в синеве любимых глаз.

В ответ мужчина лишь снова притянул к себе и поцеловал.

Опустилась на стул, оглядывая всех. Радость, смех, шутки, живое общение. Все такие любимые и родные.

Я дома! С теми, кого безумно полюбила. Чью любовь завоевала, выстрадала и выстроила заново. С теми, кто был всегда рядом. С теми, кто предавал, но одумавшись, делал всё возможное, чтобы всё исправить. С теми, кто по-началу ненавидел, но узнав лучше, не побоялся раскрыть в ответ своё сердце и душу. С теми, кто откликнулся на мой зов о помощи во время беды. Они все и каждый по отдельности мне дороги.

И эти два мужчины. Сын, чью жизнь буквально выбила у мерзавки-судьбы и муж, которого сумела не только покорить, но и изменить, сделав из него самое лучшее своё творение — любимого, с которым жажду пройти свой оставшийся путь до самого конца.

Моя семья — это мой истинный шедевр.