Впереди по улице, пересекающей ту, по которой я шёл, двигалась вереница лошадей, запряжённых цугом по двое. Не понял! Кому это у нас понадобилось запрячь три двойки? О, уже четыре! Или у меня глюки пошли? По мере моего приближения к перекрёстку лошадки всё выходили из-за угла дома и выходили. Какую хрень может тащить такая прорва лошадей?!

Неровной поступью прошлёпал оставшиеся до поворота метры и заглянул за угол. Ого, глюки только множатся. Конная процессия волокла по улице ладью древних викингов, а эти самые викинги сидели за расставленными на ладье столами, пили, ели и под звуки гармошки напевали что-то нетрезвыми голосами. Офигеть!

Вдруг сверху раздался голос на высокой ноте, и я, подняв голову, основательно впал в ступор. На верхушке короткой мачты судна, примерно на четырёхметровой высоте, расположилось нечто пёстрое, не поддающееся описанию, и пело. От абсолютной нереальности происходящего в моей голове промелькнули строчки из песни Высоцкого: «Это птица Гамаюн надежду подаёт!» Водку на конопле настаивали, однозначно.

Наверно, я бы ещё долго стоял в оцепенении, если бы не отвлекли.

— Александр, как хорошо, что мы тебя встретили. Сегодня так интересно! Купцы Григоровы замечательное представление устроили.

— А-а?

С трудом расставаясь с миром иллюзий, я опустил обалдевший взгляд с небес на землю и обнаружил приплясывающую рядом Машулю, от нетерпения дёргающую меня за рукав.

— Ты слушаешь?

— Ага.

— Мы вышли погулять и на корабль посмотреть, а тут ты стоишь. Я тебя первая заметила. Пойдём с нами?

— А?.. Ага.

Созданное хмельным воображением волшебство не выдержало напористого вторжения сестрёнки. Ладья северных мореплавателей сразу трансформировалась в простой деревянный баркас, поставленный на полозья от саней, викинги превратились в веселящихся горожан, а птица Гамаюн, преобразовавшись в какую-то размалёванную, разодетую в пёстрые лохмотья тётку, уже не пела, а осыпала сидящих в баркасе людей солёными шуточками.

Причём мачта, на верхушке которой она восседала, потихоньку уплывала с баркаса. Точнее, уплывал баркас, забыв мачту. Бли-и-ин! Опасаясь, что вместе с баркасом уедут остатки моей адекватности, я закрыл глаза и потряс головой. Не-е, с завтрашнего дня завязываем с выпивкой. Не готов я к борьбе с зелёным змием, всё равно победит, зараза.

Мозговая встряска принесла свои положительные моменты: хмель из головы слегка выветрился и стены домов перестали раскачиваться. Оказалось, мачта с закреплённым на её верхушке тележным колесом, на котором и сидела говорливая тётка, была установлена не на баркасе, а на санях, стоящих за ним.

Указав на эту конструкцию и на тётку, болтающуюся в вышине, я спросил:

— Маша, а это что?

Сестрёнка пренебрежительно махнула рукой:

— А-а, Ядришиху[84] возят.

— Понятно.

Что ничего не понятно. Надо признать, с такой «достопримечательностью» Масленицы я до сего момента ещё не сталкивался, поэтому пребывал в полном недоумении. Это местная знаменитость? Хм, судя по её неумолкающим шуточкам и подколкам, скорее клоунесса. Тогда на кой чёрт её на такую высоту закинули? Народу показать?

Подошедшая Софа прервала мои размышления. С усмешкой осмотрела и с ехидцей полюбопытствовала:

— Как праздновалось, Александр?

У-у-у… вот только её подколок мне сейчас для полного счастья и не хватает.

— Нормально.

— Надеюсь, вы никуда больше не собираетесь? К вечеру мы ждём гостей, и ваше присутствие обязательно.

— Конечно, Софья Марковна.

Знахарка кивнула и, немного замявшись, продолжила:

— Также нас с вами приглашали сегодня на бал в Благородном собрании, но я позволила себе ответить отказом. Или у вас другие пожелания?

Да нужен мне этот бал как собаке пятая нога! Сборище местных чиновников и снобов. Тем более, всё интересное, что я мог бы там увидеть, я уже давно рассмотрел в нашем салоне.

— Да нет, лучше уж дома посидим. Успеем ещё на балах покрутиться.

А вечером, после ухода гостей, прошло заседание сообщества соседей. На повестке дня стояло принятие решения по предложению ювелира. Выслушали Валерия Яковлевича, как наиболее сведущего в данном вопросе, затем обсудили его мнение со всех сторон и единогласно вынесли заключение: быть мне ученичком.

Ёхарный бабай, где найти в сутках дополнительные часы на все дела? Ох, дожить бы тебе, Сашок, до лета, а там, глядишь, лишнее или само собой отвалится за ненадобностью, или тихо рассосётся. На худой конец сбежишь от проблем в тайгу за золотом.

В Торгашино я с парнями всё ж таки вырвался, а вот Машулю с косметологами, к сожалению, не отпустили. Наша старшая сказала, нечего девушкам на всякие ужасти глазеть, и спорить с ней было бесполезно.

К снежному городку подъехали вроде не слишком поздно, но там уже собралась огромная толпа народа. Мы на санях еле смогли протиснуться поближе к полю боя и принялись прямо с них наблюдать за развитием сюжета местных конноспортивных соревнований.

Сперва меж зрителей прошлись люди с тарелками, сделанными изо льда: как я понял, собирали деньги на выпивку участникам сражения. Потом перед воротами снежного городка и за его стенами выстроились защитники с мётлами, хворостинами и трещотками, а метрах в пятидесяти от ворот стал скапливаться конный отряд нападающих, с усилением в виде пехоты на пяти санях.

В самом начале представления на свободное пространство меж соперничающих сторон выехал распорядитель праздника и зычным голосом очень быстро зачитал стихи, посвящённые Масленице. Я ни черта не успел разобрать из его речи, да это было, по сути, и неважно. Махнув рукой и пришпорив коня, он дал дёру, и в ту же секунду нападающие со свистом и гиканьем ринулись на приступ.

Красиво смотрелось, хоть картину пиши — «Атака конницы на рысях». Только прорваться с наскоку никому не удалось. Бедные лошадки! Защитнички мётлами и хворостинами дубасят их будь здоров, орут, свистят, перед мордами трещотками машут. Шум подняли — за версту, наверно, слышно. Лошади взбрыкивают, гривами трясут, на дыбы встают. То, направляемые крепкой казачьей рукой, суются к воротам, то, пойдя боком, стараются оттеснить буйную толпу. Некоторые не выдерживают, шарахаются в сторону близко подошедших зрителей, те со смехом разбегаются.

Тут к стене подлетели отставшие от конных казаков сани с пехотой. Двое из подъехавших парней с разгона рыбкой перепрыгивают через стену, остальные, замешкавшись, натыкаются на выставленные мётлы, и атака захлёбывается. Двоих проскользнувших дубасят человек десять, затем, повалив на снег, хватают за руки и за ноги и, раскачав, перебрасывают обратно за стенку. Да-а, повезло ребятам, в сани попали, а не коням под ноги.