Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хочу тебя, Рыжая, — сказал я грубым голосом.
— Я... тоже хочу тебя, — сказала она.
Откинув голову назад, чтобы видеть ее глаза, я сказал:
— Хочу взять эту киску, эту гребаную израненную душу и это сердце. Ты согласна?
Губы Фиби задрожали, глаза наполнились слезами. Мое гребаное горло сжалось от этого зрелища.
— Да, — сказала она со смешком сквозь слезы. — Я хочу этого.
Она подняла голову и поцеловала меня в губы.
— Возьми меня, — сказала она мне в рот.
Застонав, я толкнулся вперед, мой член скользил внутри нее, сантиметр за сантиметром, пока я не достиг цели.
— Твою мать! — зашипел я, когда ее киска обвилась вокруг меня.
Фиби откинула голову на подушку, и ее пальцы сжали мой затылок. Я уткнулся лицом в ее шею, вдыхая ее сладкий аромат, двигая бедрами.
Мои мышцы спины и рук напряглись, пока я раскачивался в ней назад и вперед. Медленно и неторопливо. Наше дыхание было затрудненным. Руки Фиби упали с моей шеи, и с ее губ сорвался хриплый стон. Я поднял голову. Мне нужно было увидеть ее лицо. Мне нужно было, чтобы она знала, кто ее трахает. Мне нужно было следить за ее глазами.
Я сглотнул, когда сделал это. И, бл*дь, чуть не сломался, когда увидел глаза, полные слез, медленные капли, падающие по ее щекам, в то время как я продолжал нежно двигаться, наполняя ее снова и снова, спокойно, мягко трахаясь.
— АК, — беззвучно произнесла она.
Ее ресницы были влажными, а губы дрожали.
Я почувствовал, как стенки ее киски сжимают мой член, и задвигал бедрами быстрее. Но я не сводил с нее глаз, а она не сводила с меня. Мое дыхание сбилось, когда я увидел, как вспышка красного пробежала по ее шее и груди. Ее бедра покачивались напротив моих, и, черт возьми, это было невероятно. Она запустила пальцы в мои волосы, затем скользнула ими вниз и нежно обхватила мои щеки. Ее губы приоткрылись. Я почувствовал, как ее киска сжалась, когда она кончила с долгим, мягким стоном. Ощущение ее оргазма, вид ее лица и эти чертовы руки на моих щеках заставили меня последовать за ней. Мои руки сжались в кулаки, когда я кончил, толкаясь в нее. Я замер, застонав, но не сводя с нее глаз. Она погладила меня по щекам, а я расслабил руки и перевел дыхание.
Поцеловав ее, я ощутил соленый вкус ее слез во рту, на языке. Но я целовал ее и целовал, пока у меня не осталось другого выбора, кроме как вырваться и перевести дух. Я прижался лбом к Фиби и закрыл глаза. Понятия не имею, как назвать то, что мы только что сделали, но это был не просто трах.
Словно прочитав мои мысли, Фиби прошептала:
— Мы занимались любовью.
Я отпрянул назад. Ее глаза были широко раскрыты.
— Так оно и было, не так ли? Мы занимались любовью?
Я сглотнул, не зная, что на это ответить. Любовь?..
— Я слышала об этом, но никогда не верила, что это может быть правдой.
Она улыбнулась, ее нижняя губа задрожала. Больше всего на свете мне хотелось обнять эту сучку и сказать ей, что все будет хорошо.
— Никогда раньше такого не было, по крайней мере, у меня. Это было совсем по-другому. С тобой я совсем другая. Я... — Она на мгновение задумалась. — Я обрела покой.
Она нахмурила брови.
— В этом есть смысл? Что ты приносишь мне покой?
— Да, — сказал я и, наблюдая за ее лицом, понял, что она сделала то же самое со мной. — Ты тоже даешь мне покой.
Судя по ее широкой улыбке, можно было подумать, что я только что сказал ей, что являюсь ответом на все ее молитвы. Проклятье, я уже начал задаваться вопросом, станет ли она ответом на мои.
Фиби проследила линии моих татуировок, а затем, черт возьми, взорвала меня, когда сказала:
— Что, если это просто тьма перед солнцем?
— Что?
— Что, если мы заперты во тьме, АК? Мы оба заперты в темноте нашего прошлого. Вместе. И, может быть, нам нужно выдержать какое-то время во тьме.
Я сглотнул, не сводя с нее глаз.
— Но однажды наступит рассвет. Тьма уйдет, и в комнату хлынет солнечный свет. Восход солнца, АК. Только представь.
Она улыбнулась и чуть не разбила мне сердце.
— Мы можем встретить рассвет... вместе.
— Да, — сказал я, не в силах выкинуть из головы слово «рассвет».
Я хотел этого. Хотел увидеть гребаный рассвет. Хотел, чтобы это было с Рыжей.
— AK? — Она убрала мои волосы за ухо. — Мы можем остаться здесь подольше?
— Да, — сказал я, зная, что у нас есть еще одна неделя, которую мы можем провести здесь.
— Хорошо.
Поэтому я снова занялся с ней любовью, прежде чем мы заснули.
И ни один кошмар не тревожил меня.
***
Я проснулся в одиночестве, моргая в темноте вечера. Все еще чувствуя себя разбитым от вчерашней ночи, от того, что поделился с кем-то своим испорченным прошлым, я вышел из спальни. Фотографии исчезли, шкаф был закрыт, но не на замок. Разбросанная еда была убрана. Но посмотрев на стену, у меня перехватило дыхание.
Две фотографии.
На стене висели две фотографии, удерживаемые маленькими гвоздями.
Зейн и Девин на одной и Тина, Дев, Зейн и я на другой. Я не слышал, как она подошла ко мне, но ее рука обняла меня сзади, и она прижалась поцелуем к моей обнаженной спине.
— Они заслуживают того, чтобы на них смотрели, — тихо сказала она и подошла к стойке.
Она взяла что-то в руки и вернулась ко мне. Я попытался разглядеть, что это было, но она встала на цыпочки и натянула какой-то шнурок мне через голову. Что бы это ни было, но пахло оно чистящим средством. И когда я почувствовал знакомое ощущение металла на своей коже, я понял.
Жетоны Девина.
Мое сердце билось слишком быстро, и я не осмеливался посмотреть вниз.
— На них было имя твоего брата. Они выпали из шкафа, когда я складывала все на место. — Она сделала паузу. — Не думаю, что это произошло случайно. Я думаю, это значит, что ты должен носить их с гордостью.
Я