Но когда он убрал тонкий луч, никаких изменений не произошло.

— Я больна? — дрогнувшим голосом спросила Чель.

Стэнтон молча отвернулся и полез в саквояж за градусником, чтобы измерить температуру. Но на некоторое время задержался, стоя к ней спиной и собираясь с духом. Он не хотел, чтобы она почувствовала его страх. Ей нужны силы. Она должна верить, что они непременно найдут затерянный город, который становился теперь для нее последней надеждой, и он не мог позволить никаким сомнениям в этом отразиться на своем лице.

Они выехали из Киакикса с первым проблеском рассвета. Но уже вскоре безжалостное солнце Петена стало жарить вовсю, и едва ощутимый ветерок, проникавший в джип через открытые окна, не приносил Чель облегчения. Она почти физически ощущала теперь засевшую в ней инфекцию ФСБ. Изредка она бросала взгляды на сидевшего за рулем Стэнтона. Он же избегал встречаться с ней глазами все то время, что они вновь переносили в машину багаж и запас продуктов, которым их снабдила Инития. Он только не уставал повторять снова и снова, что при столь плотной концентрации заболевших на сравнительно небольшой территории тест мог оказаться как верным, так и дать ошибочный результат из-за попадания побочных загрязнений. До такой степени не хотелось ему смириться с данными анализа, методику которого сам и разработал.

Всматриваясь сейчас в его лицо, Чель не понимала, говорит он правду или кривит душой, но, уже немного узнав этого человека, она была уверена: в ее болезни он будет винить прежде всего себя самого, считая, что пришел ей на помощь секундой позже, чем должен был. Ей очень хотелось втолковать ему, что никакой вины он чувствовать не должен, что если бы не он, смерть настигла бы ее прямо там — на полу часовни, но никак не могла найти для этого подходящих слов.

И она снова стала глядеть вперед сквозь лобовое стекло. Маршрут миграции ара пролегал под углом в 232,5 градуса к юго-западу. Стэнтон сразу же взял соответствующий курс через джунгли, где лес перемежался пока с крупными расчищенными участками, нещадно используемыми под посадки кукурузы. Чель знала, что прежде всего им следует обращать внимание на плоские возвышенности с пологими склонами, где обычно и возникали в древности города, подобные Кануатабе. Прошло два часа, и ехать становилось все труднее. Дорога как таковая здесь отсутствовала, и они оба понимали, что уже скоро придется продолжить путь пешком.

Джип теперь часто застревал, и его приходилось вызволять из ям враскачку, взметая из-под колес комья грязи. Стекла быстро покрылись ее коркой, и видимость тоже ухудшилась. Но для Чель окружающий мир становился все громче, ярче и необычнее — звуки, издаваемые машиной, казались оглушительными, а завывания и крики из леса пугали, как никогда прежде.

Она уже окончательно потеряла счет времени, когда Стэнтон остановил джип сам.

— Если я не потерял ориентировку, — сказал он, — то дальше нам нужно продвигаться этим же курсом.

Проблема заключалась в том, что прямо перед ними встал теперь совершенно глухой лес, где путь преграждали десятки поваленных деревьев. Не стоило и пробовать соваться туда на джипе.

— Тогда пошли, — отозвалась Чель, стараясь выглядеть бодрой и полной сил. — Я вполне могу идти сама.

Он всмотрелся в показания одометра.

— Мы уже удалились от Киакикса на шестьдесят две мили. Если им понадобился всего лишь трехдневный переход, то до города осталось не так уж далеко, верно?

Чель молча кивнула.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Стэнтон. — Если тебе плохо, я мог бы отправиться дальше один и вернуться, как только найду его.

— Охотники промышляли в этих местах столетиями, но руин никто из них не видел, — возразила Чель. — Они, вероятно, очень трудно различимы. Одному тебе с поисками не справиться.

Все снаряжение Стэнтон нес сам в огромном рюкзаке за спиной: инструменты для сбора образцов из сосудов, которые они рассчитывали обнаружить в захоронении Ягуара Имикса, микроскоп, предметные стекла и все прочее, что было необходимо для проведения исследований на месте. Он шел впереди, срубая кусты и ветви с помощью мачете, которое одолжил в доме Инитии. Они часто попадали на скользкие грязные склоны и хватались за грубую кору вековых деревьев, чтобы не упасть. Чель скоро в кровь стерла себе ступни, а в голове непрерывно стучало. У нее часто возникало ощущение, что множество каких-то крошечных созданий ползают по всему телу.

Почти час спустя Стэнтон сделал первую остановку. Они только что сумели подняться на вершину скалистой гряды, откуда открывался вид на несколько миль вперед. Стэнтон сверился с компасом:

— Маршрут миграции проходит через ту долину. Город должен быть там.

Перед ними располагались две сравнительно небольших горы окружностью в несколько миль каждая. А между ними пролегала обширная долина, сплошь заросшая тропическим лесом.

— Его там быть не может, — возразила Чель, которая начала стремительно терять силы. — Древние майя никогда бы не… не построили город между двух гор. Это сде… это сделало бы его уязвимым с обеих сторон.

Выражение лица Стэнтона ясно дало ей понять, что, видя, в каком она состоянии, он уже начал сомневаться, стоит ли доверять ее суждениям.

— А куда бы направилась ты? — тем не менее спросил он.

— Как можно выше, — Чель указала на более крупную из двух гор, — чтобы оттуда попытаться разглядеть верхушки храмов над деревьями.

У подножия горы от леса остались лишь тонкие и обугленные останки стволов, торчавшие из земли, как черные зубочистки. Здесь недавно бушевал пожар, вызванный скорее всего ударом молнии. В сезон дождей такие небольшие возгорания случались часто, и предки Чель считали это посланием свыше, означавшим, что этот участок земли нуждается в обновлении.

Миновав погубленный пожаром лес, они поднялись выше по склону, где море зелени осталось не тронутым огнем. И мимолетным взглядом, почти что краем глаза, Чель вдруг различила в отдалении, на полпути к вершине, заросли лозы ванили. Она вгляделась в такой привычный, но отчего-то показавшийся ей теперь странным пейзаж, не зная, насколько замеченное ею реально. Ваниль распространена по всей Гватемале, и везде она плотно обвивает стволы деревьев, карабкаясь на самый верх, чтобы получать больше влаги и солнечного света. Лоза могла взбираться вверх на несколько сотен футов.

Но те побеги, на которые смотрела сейчас Чель, были длиной всего футов в пятнадцать, словно у деревьев, к которым они прилепились, кто-то срубил верхушки. Чель окликнула Стэнтона, чтобы он остановился, но он не услышал ее возгласа. Доктор продолжал двигаться вперед, когда она свернула в сторону. Пятьдесят с лишним ярдов вверх по склону казались бесконечно длинной дистанцией, а каждый шаг давался со все большим трудом, но ее манило к себе притяжение тонких продолговатых листьев. Переплетение отростков лозы явно было более редким, чем вокруг обычного дерева, и это послужило наилучшей подсказкой, что держались они не за древесную кору, а за нечто иное.