Она сама хорошенько не знала, что ищет – но что-нибудь да найдется. И нашлось! Кое-что. Ира выложила добычу на стол в «кабинете» Арсена, где все и обнаружилось. Не зря он запрещал ей туда заходить, а Ира еще недоумевала: зачем ему кабинет?! Что он там делает? Не читает ничего, не пишет, какие такие особенные у него дела, требующие отдельного кабинета? Кино смотреть? Музыку слушать? В стрелялки свои играть? Музыку они слушали разную, кино смотрели тоже разное, стрелялок Ира не понимала, так что вскоре смирилась, хотя и грустила: Арсен так редко бывал дома, мог бы уделять ей побольше внимания, а не уединяться за закрытой дверью…

Массивный письменный стол с компьютером, кожаные кресла и диван, огромная плазма, а еще шкафы, в которых вместо книг стояли бутылки с дорогим коньяком, бокалы и безделушки, привезенные из разных стран мира, – вот и вся обстановка. Больше всего Ире нравилась огромная раковина – розовая, перламутровая, рогатая. Собственно, она и заходила в «кабинет», только чтобы послушать, как шумит в раковине океанский прибой – раковина была такая тяжелая, что Ира сама прикладывала к ней ухо, наклоняя голову. Потом Арсен отдал раковину ей, и Ирина перестала даже заглядывать в его убежище.

Да, не густо, подумала она, брезгливо приподнимая кончиками пальцев кружевные красные трусики, которые обнаружила среди диванных подушек. Что он только с ними делал?! Мятые, в пятнах… Бррр! Еще она нашла в ящиках стола использованный почти до конца тюбик алой помады, полупустой флакончик духов и очки. Точно такие, как у нее, но вообще без диоптрий. Ирина раньше обходилась, хотя неважно видела вдаль, но Арсену почему-то нравилось, когда она в очках, и он сам заказал ей оправу, довольно экстравагантную, но Ирка не спорила: раз ему нравится, значит, хорошо.

И помаду такую заставил купить – цвет кавьяр, красная икра, и ногти велел красить алым лаком, и духи такие же подарил, большой флакон – Elizabeth Arden 5th avenue NYC. Ирине нравились совсем другие ароматы, но какое это имело значение! Да, дорогой, как скажешь. Разве это про нее, такую кроткую и слабую: «Свежий цитрусовый аромат достаточно точно и в полной мере отображает ритм жизни современной женщины, которая излучает энергию, силу, смелость и непокорность!» Ира усмехнулась и понюхала флакончик: «Да, теперь я такая, дорогой, сильная, смелая. Непокорная. Пожалуй, это и правда мой аромат. А вот трусиков красных у меня никогда не было. И почему, интересно?»

Ирина открыла шкаф, налила коньяка в первый попавшийся бокал, выпила залпом и пошла на кухню. Сварила кофе, добавила побольше сливок и сахара, сдобрила корицей. Отрезала кусок белого хлеба, намазала маслом, положила сверху шмат докторской колбасы и жадно откусила – колбасу и батон купила по дороге. Теперь никто не запретит, хочу бутерброд с докторской колбасой и съем – наплевать, что вредно! Жевала, запивая кофе, и думала, как жить дальше.

Денег на карте уже почти не было, но если питаться докторской колбасой и кефиром, можно протянуть какое-то время. Да и в морозилках еще что-то оставалось. Одежда какая-то имеется, правда, большую ее часть она носить не собиралась, но парочка джинсов и кое-какие джемперы пригодятся. Из трех шуб осталась одна. Черт с ней, с Терезой! Пусть подавится! Ничего, выживу. Найду работу. А квартиру продам – мать уже выяснила, что квартира принадлежит Ире по праву наследования. Наверно, не успел Арсюша, подумала Ирка. Не успел и квартиру на своих баб перевести…

Но оказалось, что на квартиру у ее матери совсем другие планы. В тот же день все и выяснилось – такой уж получился решающий день, прямо судьбоносный. Ирка-то думала – с благодарностью, чуть не со слезами! – что мама о ней так заботится. Нет, не о ней. О Мишеньке. Парню почти тридцатник, а все у родителей на шее сидит. От армии отмазали, поучился где-то, бросил, еще куда-то пошел, все за деньги. Не работает толком. Ирка, конечно, маму понимала: устала одна крутиться, на отчима надежда плохая – так, пустое место. Одна радость, что добрый.

Понимала, да. И все равно такая ярость у нее в душе поднялась! «Что ж это? – подумала. – Почему все об меня ноги вытирают, как о тряпку! Мишеньке, видите ли, жениться надо, а как он женится, когда своего угла нет! Значит, я должна отдать ему эту квартиру, а сама – к маме с папой, тем более что папочка плохо себя чувствует, маме помощь нужна. А мне уже ничего не надо, что ли? Я ж с Арсеном жила как… как в тюрьме! Шаг влево, шаг вправо. Ни свободы, ни радости. И кругом обман, как выяснилось».

– Нет! – сказала Ирка матери. – Нет. Это моя квартира, и я ее продам. А Миша пусть наконец задницу от дивана оторвет и поработает для разнообразия.

– Как – нет?! – удивилась мама. Поразилась даже. Такая кроткая всегда была доченька, а тут… Это деньги ее испортили, вот что! Жизнь роскошная! Привыкла уже как сыр в масле кататься! Неблагодарная! Так и сказала дочери:

– Ах ты неблагодарная! Да я для тебя жизни не жалела! А ты!

– Нет, мамочка, что ты, я тебе очень благодарна. Интернат хороший был, спасибо.

Мама и замолчала. В общем, продала Ирка квартиру. Купила маленькую, однокомнатную, подальше от них от всех. Денег, конечно, дала матери – как не дать, мать все-таки. Та взяла, ничего. Простила. И такое было счастье – обустраивать эту квартирку крошечную, гнездышко вить: по веточке, по перышку! Минимум мебели, много света, кружевные занавески разлетаются от ветра – семнадцатый этаж, пол-Москвы видно! Потихоньку искала работу – для души, наплевать на зарплату. Деньги экономила, но не устояла – съездила в Париж: ранней весной, не в сезон, на пять дней, но все равно! Еще записалась на разные курсы: икебана, батик, художественная лепка, фотография – пробовала все понемножку, сама не понимала, что ей надо, но было интересно.

А прежняя жизнь никак не отпускала. Всей-то этой прежней жизни было года полтора вместе с ухаживаниями, а словно черная дыра разверзлась и поглотила Ослика Антипку! Проглотила, пожевала и выплюнула. Живи теперь как знаешь. И Арсен не отпускал. Снился. Руки его снились, властные губы, тяжесть сильного горячего тела – просыпалась, задыхаясь, вскакивала и долго рыдала под душем, под тугими струями воды: за что?! За что ты меня так? Почему ты так со мной поступил? Почемууууу…

И та женщина не давала покоя, что плакала на его могиле – страшно, горько, безнадежно. Та женщина, что красила губы помадой оттенка кавьяр, душилась духами со свежим цитрусовым ароматом и любила красное нижнее белье.

Илона Чембарцева. Жена всесильного босса.

Ирина видела Илону Чембарцеву всего три раза и не очень разглядела – на свадьбе, на похоронах. И у могилы Арсена. Когда Ирка обо всем догадалась, то стала искать про нее информацию в Интернете – про нее и про самого Чембарцева. О нем почти ничего не было, хорошо окопался. Так, пара случайных фотографий и туманные намеки на уголовное прошлое. И в списке Forbes его не было – это что, даже жалких двух миллиардиков не нарыл?! А вот Илоны в Интернете было много: тусовки, презентации, кинофестивали, конкурсы, ток-шоу. Бывшая мисс чего-то там – кто бы сомневался! Пару раз рядом с ней мелькнул и Арсен – Кевин Костнер, твою мать! Майкл Дуглас! Ирка, конечно же, посмотрела всех этих «Телохранителей» и «Охранников».