— Бабушка?

— Ау?

— Расскажи мне про моего отца.

Слышно, как она прокашливается.

— Анна, мы этот вопрос уже с тобой обсуждали. Я не хочу, чтобы…

— Его звали Герман? — Перебиваю ее я.

— Откуда ты… Как…

— Значит, да. Какая у него фамилия?

— Нет, Анна, мы не будем обсуждать его, даже не проси. Есть уговор. Этот мерзавец для всех нас умер, поняла? Не ищи его, не надо это тебе.

— Спасибо, бабушка, я все поняла. Прости, но мне нужно бежать. Пока!

Кладу трубку и бегу прочь из этой квартиры. Пробегаю несколько кварталов и только тогда замедляю шаг, чтобы отдышаться. Значит, это он. Значит, вот такое у меня должно было быть отчество. Забавно звучит, действительно забавно и непривычно. Нужно будет завтра пойти в тот университет, где училась мама, и все разузнать про этого загадочного парня. Трудно будет это сделать, не зная фамилии, но у меня же есть фото.

Снова достаю его и рассматриваю. Убираю за пазуху, но через минуту снова достаю. Надо же, какой мама на нем выглядит счастливой. Что же такого между ними могло произойти? Почему они расстались?

По каким бы причинам он так с ней не поступил, я имею полное право знать, кем он был. Хуже от этого мне точно не станет.

— Явилась, не запылилась, — восклицает кто-то, и мне приходится быстро спрятать фото в карман.

Поднимаю глаза и вижу ребят, сидящих на скамейке возле моего подъезда. Их трое. Пашка, его сестра и Дима в обнимку с большим пакетом.

— Ого, привет, — растерянно говорю я. — А вы чего это здесь все?

— День рождения пришли праздновать, — Калинин радостно трясет над головой увесистым пакетом.

— Чей? — Соображаю с трудом.

— Твой, дурочка, — смеется Машка, подходит и целует меня в щеку.

Стою, растерянная, понимая, что прозевала со всеми этими событиями свой собственный день рождения.

— Неужели, ты о нем забыла? — Смущенно улыбается Пашка и топчется на месте, не решаясь меня обнять.

Киваю головой, делаю шаг и обнимаю его первой. Зарываюсь лицом в до боли любимый запах, наваливаюсь на сильную грудь и вцепляюсь пальцами в футболку так крепко, будто в спасательный круг в бушующем океане. И пусть наше объятие длится всего секунду, мне становится легче.

Правда, намного, намного легче.

Паша

Она раскрывает свои объятия, пуская меня, и я врываюсь в них, как в новую вселенную, словно путник, уставший с долгой дороги и на десятки лет затерянный далеко в космосе. Ее руки хрупкие и тонкие, но вот всей глубиной души чувствую, что это именно они держат меня на этой земле. Прижимаю Аню к себе и, не стесняясь ребят, блаженно закрываю глаза. Мне хочется запомнить этот момент навсегда, продлить его на как можно больший срок.

Не знаю, зачем ей все это. Зачем она пытается заставить меня вернуться в музыку. Ведь видно, что мы нужны друг другу, к чему усложнять? Запишу с парнями альбом и свалю: там уже и Боря сможет вернуться в строй, пусть он и ездит на завтраки, пресс-конференции, выступления и выполняет прочие обязательства по контракту. Моя жизнь здесь, вот она, — рядом с моим солнцем.

— День Рождения? — Аня смотрит на меня растерянно, еле сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее в нос. — Я с утра даже не могла вспомнить, какое сегодня число и день недели.

— Ты же не против, что мы к тебе приперлись? — Вмешивается сестра. — Немного посидим и свалим, не переживай. Все, что нужно, куплено, готовить не нужно.

— Конечно не против, — смущенно улыбается Солнце и устало опускает руки.

— У нас подарки! — Выбрасывая прикуренную только что сигарету в урну, сообщает Димон и заключает ее в объятия. — С днем рождения, солнышко!

Целует в щеку, и я мысленно ругаю себя за то, что сам только что не сделал этого. Хоть бы какие-то слова сказал, даже ведь не поздравил, так растерялся при виде нее, дебил несчастный.

Мы поднимаемся наверх, входим в квартиру. Ветка начинает скакать, как заведенная. Бросается на нас с Аней по очереди, прыгает высоко, пытаясь лизнуть прямо в рот, не дает даже снять обувь.

— Вот это хоромы, — вздыхает Дима, застыв на пороге. — Анька, ты уверена, что здесь находиться не опасно для жизни?

— Ну, извини, — усмехается она, — как уж есть. Такой крутой вечеринки, как у тебя дома явно не получится. Но ты не брезгуй, снимай свои белоснежные кроссовочки, ступай смело белоснежными носочками, у меня не очень красиво, зато чисто.

— И ты туда же, — ворчит он. — Тоже меня за отцовские бабки упрекать будешь? На самом деле, еще год назад в Нью-Йорке для меня крутой вечеринкой считалось накуриться на чьей-нибудь хате в хлам и валяться где-нибудь за диваном, пока остальные оттягиваются за мой счет.

— Дима! — Стонет Машка, принимая из его рук пакет.

— Если было, так и говорю: было. Что теперь? Если уж Солнцева считает меня мажором, который брезгует находиться у нее в квартире…

— Да, перестань уже, — смеется Аня, — ничего я не считаю. Ты уже доказал, что не такой еще в тот день, когда поменялся с Пашкой машинами на выходные. Доверил ему свой «БМВ».

— Кто еще кому доверил! — Вступаю я.

И они смеются.

— Анют, ты давай, погуляй, иди с Веточкой, а мы все приготовим, хорошо? — Маша берет с крючка поводок и протягивает ей.

Солнце оглядывает нас всех по очереди, но все-таки кивает и послушно идет к двери. Видимо, догадывается, что готовим для нее сюрприз. Едва она открывает дверь, Ветка, как оголтелая, бросается со всей дури в подъезд.

Гав. Гав. Гав!

— Да-да, — добавляет Дима, удерживая дверь, — поторопись, а то кто-то обделается прямо на коврик соседской квартиры.

Когда дверь закрывается, быстро проходим в гостиную.

Пока Машка прибирается на столе, убирает все ненужное, расставляет посуду и стаканы, мы с Димой достаем из портфеля ноутбук, подключаем и настраиваем интернет-соединение.

— Успеваете? — Нервничает сестра.

— Ну, если не успеем, позвоним просто по мобильному. — Отзывается Калинин, забирая у меня мышку и вводя свои логин и пароль в специальное окошечко в программе.

— У него через час самолет, нужно связаться сейчас, не позже.

Облегченно вздыхаю, когда, наконец, слышу характерный звук соединения.

— Набирай, — толкаю Диму в бок, сейчас она уже поднимется. Где ты записывал? Нашел его?

— Да погоди ты, — хмыкает он, пытаясь отыскать в своем телефоне нужную запись.

Сестра уже нарезает вокруг нас круги.

— Долго еще? Долго?

Награждаю ее раздраженным взглядом, Дима же, наоборот, весело подмигивает своей девушке. Железные у него нервы, видать. Машка же кого хочешь выведет на раз-два.