На Украине Кирпонос отдал приказ отходить к старой «линии Сталина». В Белоруссии основная часть войск Павлова окружена у Минска и Слонима. Именинник приказал готовиться к форсированию Днепра. Он смотрел в будущее: консерваторы свергнут Черчилля в Англии, чтобы избежать коммунистической революции; после войны Германия должна будет объединить всю Европу. На востоке будет создан некий гибрид Римской и Британской империй, вырастет особая раса вице-королей, задачей которых будет господство над миллионами славянских илотов.

В ночь на 1 июля шедевры Рембрандта, Леонардо да Винчи, Рафаэля, Тициана, Рубенса, Эль Греко отправились из Эрмитажа в глубь страны. А в Могилеве сразу два маршала — Ворошилов и Шапошников — инструктировали остающихся за линией фронта партизан. «Взрывайте автомобили с солдатами и офицерами: постарайтесь замедлить движение врага на фронт. Взрывайте поезда с войсками, оборудованием и оружием. Взрывайте их базы и склады». Пала Рига. 2 июля сталеплавильный завод в Мариуполе начал отгрузку своей техники в Магнитогорск. Государственный Комитет Обороны приказал отгружать заводы из Киева, Харькова, Москвы, Ленинграда и Тулы на восток.

3 июля — на одиннадцатый день войны, обращаясь на этот раз к «братьям и сестрам», Сталин признал тяжелые потери (Литва, Латвия, Западная Белоруссия, часть Западной Украины). Он оправдывал заключенный в 1939 году пакт с Германией: «Была ли это серьезная ошибка? Конечно, нет». Он сказал об опасности, нависшей над страной. «Военные трибуналы будут судить всех, кто совершил просчеты в нашей обороне, кто впал в панику и допустил предательство». Сталин призвал к созданию партизанских отрядов и к созданию на пути захватчиков выжженной земли. Горизонт не совсем темен: Британия и во все большей степени Америка становятся союзниками Советского Союза. Наступившая война — патриотическая, народная.

Сталин, свидетельствует К. Симонов, говорил бесцветным голосом, с сильным грузинским акцентом. «Один или два раза во время его речи можно было слышать, как звенит стакан, когда он пил воду. Его голос был низким и мягким, и он казался бы абсолютно спокойным, если бы не его тяжелое, усталое дыхание и то, что он продолжал пить воду… Сталин не описывал ситуацию как трагическую; трудно было бы представить его, произносящим такое слово; но то, о чем он говорил — ополчение, партизаны, оккупированные территории, — означало конец иллюзий».

Наступила новая эпоха. «Сталин, — пишет Дж. Эриксон, — человек с посеревшим лицом, находясь в кремлевской Ставке, принял на себя главенство в качестве руководителя боевых фронтов, организатора чрезвычайной мобилизации; человека, к которому сходится вся информация, ответственного за огромные массы людей; он мстительно относился ко всем поражениям, с нетерпением требовал побед, не соглашавшийся признавать реалии даже за счет жертв целых армий и фронтов, он не знал еще искусства войны, не знал, как остановить и как уничтожить Ostheer — германскую армию». Но жестокая для страны учеба постепенно стала давать результаты.

А немцы ощутили близость триумфа. В тот же день, 3 июля, начальник штаба германской армии Франц Гальдер записал в свой красноречивый дневник: «Наблюдающиеся перед фронтом группы армий «Юг» признаки отступления и развала наверняка объясняются не желанием командования отвести войска, а тем, что противник, вследствие жестоких ударов по нему, расчленен и большей частью разбит. В общем и целом можно сказать, что задача уничтожения массы русской армии на пространстве от Двины до Днепра выполнена. Считаю достоверным мнение пленного русского командира корпуса, указавшего, что восточнее Двины и Днепра мы можем столкнуться лишь с силами, которые по своей численности и вооружению помешать немецким операциям не в состоянии». Умиротворенный Гальдер записал в дневнике нечто такое, чего он уже никогда не повторит: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России была выиграна за четырнадцать дней».

Гитлер в том же духе живописал прелести Крыма («это будет наша Ривьера») и указывал на необходимость построить соединяющий Крым с Германией автобан. Восточную границу рейха он теперь определял по Уралу. Что касается политической системы, то «большевизм будет искоренен. В случае необходимости, если возникнут новые очаги сопротивления, мы возобновим наступление. Москва, как центр распространения марксистской доктрины, должна исчезнуть с лика земли сразу же после изъятия ее богатств». В день, когда был взят Псков, Гитлер в Вольфшанце сказал слова, занесенные в дневник Гальдером: «Фюрер полон решимости сровнять Москву и Ленинград с землей, полностью выселить население, которое в противном случае нам пришлось бы кормить зимой».

Британская разведка, дешифровавшая код «Энигмы», узнала, что немцы читают зашифрованные послания советского военно-морского флота, о чем было сообщено в Москву. Соединенные Штаты, пользуясь занятостью немцев, расширили спектр своего влияния в Северной Атлантике. Американские военно-морские пехотинцы высадились в Исландии. Черчилль написал Сталину, что англичане «делают все, что позволяют время, география и наши растущие ресурсы».

Июль сорок первого

На Западном фронте у Еременко было 150 самолетов и 145 танков в первом эшелоне. Его время испытаний наступило 2 июля, когда 18-я танковая дивизия вермахта вышла к Березине и уничтожила все оборонительные сооружения на западном берегу. Неудачи на Березине стоили Еременко его поста. 2 июля 1941 года Сталин назначил Буденного и Еременко своими заместителями, а во главе важнейшего — Западного — фронта поставил наркома обороны Тимошенко. Германская авиация впервые с начала войны отметила действенные попытки создать оборонительный вал — между Западной Двиной и Днепром. Наблюдательные самолеты и радиоперехват немцев зафиксировали прибытие свежих советских армий между Оршей и Витебском. Новый фронт находился примерно в 250 километрах от старой границы.

Москву держала, помимо прочего, в напряжении неизвестность относительно стратегических планов Японии — дальневосточные армии готовились к худшему. Но 6 июля Зорге сообщил в Москву, что Токио сделал выбор и этот выбор — битва за английские и голландские владения в Азии. Япония устремляется в южном направлении, она не поддалась нажиму Риббентропа выступить против СССР с востока. Другое дело германский фронт. Здесь румыны начали свое наступление в общем направлении на Винницу. 7 июля в войну против СССР вступила соперница румынов — Венгрия.

На фоне гигантских потрясений СССР и Британия подписали соглашение о союзе, о взаимопомощи. Они пообещали друг другу не заключать сепаратного мира. Очень важно и следующее обстоятельство: английские криптографы на своей базе в Блечли прочитали германский код, используемый на Восточном фронте. Черчилль отдал приказ сообщать русским ценные сведения, не раскрывая источника их получения. Офицер британской разведки Сесил Барклай, служивший в британском посольстве в Москве, связался по этому поводу с советской разведкой. Расшифрованная «Энигма» стала просвещать советское командование относительно планов немцев под Гомелем и Смоленском. А из Ленинграда к фронту шло ополчение, вооруженное «коктейлями Молотова» и даже косами и серпами — не хватало оружия.

Итак, первая операция немцев на Восточном фронте завершилась примерно в первую декаду июля 1941 года. Германская армия замкнула у Минска свои первые гигантские клещи. По их данным, в это первое большое окружение попали 288 тысяч военнопленных, 2585 танков.