— Удостоверение? Какое?

— Полицейское. Он сказал, что из полиции…

Это была действительно новость. Когда Рябцев и Бегин выходили из палаты, следователь даже не сразу сообразил, что делать теперь.

— Поверить не могу.

— Они… они менты, что ли? — Рябцев был в прострации. — Я худею с этой ботвы. Людей на трассе убивают менты? Это что, б… дь, за дела еще такие?

— Вспомни Зубова, — пытаясь восстановить самообладание, откликнулся Бегин. — Вряд ли в том доме на Текстильщиков он наткнулся на группу ментов. Свои со своими договорятся всегда. Но бандосы испугались и убили его.

— Тогда что?

— Да что угодно. Ментом может быть только один из них — этот стрелок. Или вообще никто. Удостоверение может быть поддельное. Купили где-нибудь на базаре или в интернете, чтобы их на дорогах не шмонали.

— Все равно, — покачал головой Рябцев. — Не нравится мне все это. Очень не нравится.

— Володь, позвони в управление. В убойный. Скажи им новую информацию. Пусть засылают фотографию в областной главк и в Москву на Петровку. Надо проверять всех полицейских в регионе. В отделах кадров хранятся фотографии всех — как нынешних, так и бывших сотрудников. Мы должны знать, с кем имеем дело.

* * *

Спустившись на первый этаж, Бегин заметил Свету в дальнем конце больничного фойе. Бледная, она разговаривала с врачом, который норовил поскорее от нее отделаться.

— Володь, ты езжай домой, — сказал Бегин. — Я сам доберусь.

Рябцев сразу не понял. Затем заметил Свету в стороне, усмехнулся и кивнул.

— На углу аптека недорогая, если что.

— Привет однокласснице, — парировал Бегин.

Рябцев нахмурился, через силу выдавил усмешку и двинулся к дверям. Бегин подождал, когда Света освободится. Оставив ее, доктор юркнул в первую попавшуюся дверь, а Света в растерянности озиралась, не зная, что делать дальше.

— Не пускают к брату?

Света вздрогнула. Обернувшись, узнала Бегина и удивленно спросила:

— Вы? Здесь? А, ну да, — она слабо улыбнулась. — Его же уроды эти ранили… Простите, туго соображаю. Навалилось все. Вы у него были? Мне сказали — только завтра, в приемные часы. Вы говорили с Федей? Как он?

— С ним все в порядке. Состояние стабильное, угрозы нет. Сам он в сознании. Шутит, оттачивает план покорения медсестер.

— Трепло он, — сердито выпалила Света. — Говорила же ему, с самого первого дня говорила — не лезь на рожон! Но нет, он же так не может. Герой, тоже мне… Догеройствовался.

— Все будет хорошо.

— Не будет, — вздохнула Света. — Как только поправится, опять куда-нибудь полезет. Он не может без приключений на свое, простите, седалище… Простите, вам это все не интересно. Вы как? Как ваша нога?

— Ходит, — улыбнулся Бегин.

— Расскажете, что именно случилось? Вы обещали.

— Когда все закончится, я вам позвоню.

У Светы зазвонил сотовый. Извинившись, она отошла в сторону и сердито заговорила по телефону. Она упрашивала какого-то Пашу не ссориться с тетей Катей, а умываться и ложиться спать. В противном случае у него будут проблемы. Когда она вернулась, Бегин спросил:

— Ваш сын?

— Да, я… Подруга согласилась с ним посидеть, пока я тут пробиться наверх пытаюсь.

— Завтра вас пустят, я уверен. Все будет хорошо.

Света благодарно улыбнулась.

Вдвоем они вышли из здания и побрели за территорию больничного комплекса, где вдоль длинного тротуара виднелся бесконечный даже сейчас, на закате дня, ряд машин.

— Простите за нескромный вопрос, вы женаты?

— Нет. А вы?

— По статистике сорок процентов браков заканчиваются разводом. Я как раз из этих сорока. Александр, вы на машине?

— У меня нет машины.

— Как же вы передвигаетесь по Москве?

— Разными способами. Я очень находчивый.

Света впервые рассмеялась.

— Вас подвезти? Заодно узнаю, куда фотокорреспондента присылать. Когда вы решите рассказать про нападение.

Бегин сопротивлялся, но Света не захотела ничего слушать. У нее был старенький красный «пежо». Из кармашка пассажирской дверцы торчали красочные детские журналы про роботов-трансформеров.

— Федор с виду беззаботный любитель погонять на больших скоростях, — сказала Света. — Но это не так. Хочу, чтобы вы знали. Он был совсем еще мальчишкой, когда ему, как старшему ребенку в семье, пришлось пройти через многое. Одно время он заменял мне и отца, и мать. А это было сложное время. Девяностые.

— Что случилось с вашими родителями? Если не секрет.

— Они были челноками, — поколебавшись, отозвалась Света. — Как-то раз они поехали, как обычно, за товаром. Но сели не на тот автобус. Их остановил ряженый в милицейской форме. Остальные прятались в кустах… Они ограбили всех, кто сидел внутри. Родители в тот раз решили вложить в товар все, что у них было. И отец решил идти до последнего.

Бегин нахмурился.

— Его убили?

— Да. В следующий раз мы увидели папу в гробу. Мне тогда было десять лет. Как Пашке сейчас. Федя был всего на два года старше. И вдруг стал единственным мужчиной в семье. Тогда детство для него закончилось. И знаете, вся эта его любовь к машинам, к скорости, к трассе… Федор никогда не признается, но вся его жизнь с тех пор завязана на дороге. Он словно… всю жизнь пытается догнать. Догнать тех, кто убил его отца.

Бегин слушал, и каждое слово эхом отражалось в его собственном сознании.

— Поэтому эта банда… Федю как переклинило, — говорила Света. — И я сразу поняла, что его не остановить. Для него ведь это не просто какая-то абстрактная банда, убивающая незнакомых ему людей, до которых простому обывателю перед телевизором нет никакого дела. Для Феди это… как бы вам сказать…

— …Для него это те же самые люди, которые оставили его без отца, — задумчиво закончил за нее Бегин. — Да, я понимаю. Очень хорошо понимаю.

Вскоре машина притормозила около дома Бегина. На прощанье Света пожала ему руку, задержав ладонь чуть дольше, чем это делается обычно.

— Звоните. И спасибо.

* * *

— Прости, что вчера до дома так и не добрался, — подойдя сзади, Рябцев обнял Вику и поцеловал в шею. — У нас там дурдом настоящий творится.

— У вас всегда дурдом. Я уже стала забывать, как ты выглядишь.

Вернувшись, наконец, домой, Рябцев дома обнаружил Вику за ноутбуком, она что-то увлеченно искала в интернете. Но при появлении Рябцева включила непроницаемую броню. Рябцев знал, что она злится — последний раз они виделись вчера утром. Но, во-первых, минувшую ночь Рябцев провел не с Ольгой, и его совесть была чиста. Во-вторых, Рябцев пообещал себе, что отныне они начинают жизнь с чистого листа, и твердо решил придерживаться нового сценария.