– Только не начинай опять! – чуть не застонала Зарина. – Никто меня не использует. Захотела приехать сюда – и приехала.

– Все-таки захотела? Ты не представляешь, как меня это радует.

– Не обольщайся, просто решила убедиться, что ты жив, и извиниться за прошлое. Ты хотел что-то спросить? – Зарина постаралась сменить тему разговора.

– Тот человек, которому ты многим обязана, – в Вязьме?

Еремеев прекрасно помнил слова Зарины о некоем мужчине, которому она якобы задолжала и готова выполнить любое поручение. А про Вязьму ему рассказал леший, когда обнаружил девушку в своих угодьях.

У Зарины округлились глаза – она не понимала, как Данила мог узнать столь секретные сведения. Об этом не было известно никому даже в особом отряде.

– Я не понимаю, о ком ты, – неубедительно выдала она.

– Значит, там, – сделал вывод боярин. – Что ж, придется мне до него добраться и поговорить по-мужски.

– И думать не смей, иначе я тебя точно убью.

– Видимо, так тому и быть. Умирать не страшно. Страшнее жить с ощущением огромной утраты.

– Ты за мной следил? Но как? Это невозможно!

– Наверное, с тобой осталась частичка моей души, и теперь я всегда буду знать, где ты находишься. Судьба такая. – Он развел руки в стороны.

– Помнится, в той злосчастной избушке ты пообещал – ежели уйду, больше искать не станешь.

– Помню, но я тогда не знал, что перед уходом ты ранишь меня в самое сердце.

– Но я ведь все объяснила! – Зарина хлопнула ладонями по коленкам. – Не по своей воле…

– Рана от кинжала – ничто по сравнению с той, что заставляет страдать сердце от душевной боли. Неужели я тебе так ненавистен?

– Нет, просто я очень не хочу твоей смерти.

Они снова вернулись к первоначальной теме.

– Да я еще трижды готов умереть, лишь бы ты всегда была рядом, – произнося эти слова, он вспомнил совет Гориславы.

– Хватит! – вскрикнула Зарина. – Сколько можно меня мучить! – Она подскочила и кинулась прочь из комнаты.

Он тоже поднялся с кресла и попытался проследовать за беглянкой, однако смог сделать всего два шага. Ноги внезапно подкосились, Еремеев растянулся на полу, едва не потеряв сознание.

«Если сил не хватает даже на то, чтобы догнать любимую, то какой из тебя мужик, Сан Саныч? Всю энергию растратил на монстров и чужаков пришлых, а на главное ни капли не осталось. И, самое обидное, понять не могу, в чем ошибка? Сердцем чую, любит она меня, но постоянно убегает, да еще момент выбирает, когда остановить не могу. То зельем опоят, то кинжалом ранят, а сейчас вообще магическое истощение по ногам садануло. Еще не хватало, чтобы меня кто в таком виде застал. – Александр пополз обратно к креслу. – А ведь Горислава просила именно эти слова сказать…»

– Данила, что с тобой? – Голос вернувшейся Зарины заставил вздрогнуть. Она подбежала и присела рядом.

Боярин едва не застонал с досады. Меньше всего он хотел предстать в нынешнем виде именно перед нею. Еремеев развернулся на спину и слегка приподнялся на локтях.

– Споткнулся ненароком. Думаю, вставать ли теперь?

– Я помогу…

– Не стоит! – воспротивился Александр. – Не хочу быть в тягость. Ты что-то забыла?

Зарина ответила не сразу, похоже, она перебирала в голове несколько вариантов. Наконец заговорила:

– Да, меня просили передать, что в Крашен направился шведский лазутчик. Ему известен ваш пароль – что-то о знакомстве на похоронах Никифора. Подойдет, скорее всего, не сам, дабы проверить, не ловушка ли. Будет искать встречи с тобой.

– И зачем я ему сдался? – безучастно поинтересовался Еремеев.

– Чтобы убить.

– Скорее бы уже, – тяжело вздохнул он.

– Тебе жить надоело?

– Без тебя – да.

– Данила! – Она повысила голос.

– Ну я Данила, и что с того? Ты не представляешь, сколько лет я тебя искал, уж точно не одну жизнь. Нашел, и что в итоге? Почему решила, что твоя любовь обязательно меня убьет? Я ведь и без нее легко могу на тот свет отправиться. Шансов каждый день – хоть отбавляй. Так что пусть приходят шведы, ляхи, монстры…

Зарина обратила внимание на неестественный румянец на бледном лице боярина и дотронулась до щеки.

– Данила, ты весь горишь!

– Ну и пусть! Хотя бы сгорю на глазах любимой.

– Не надо, лучше скажи, почему ты произнес, что готов еще трижды умереть…

– О чем думал, про то и сказал.

– Что значит еще трижды?

– За последний месяц я умер три раза. Первый – на окраине Смоленска от рук бандитов, второй – возле болота от магии, третий – в лесной избушке. К счастью, мне везло с воскрешением.

– Опять обманываешь? – спросила она, затаив дыхание.

– Я никогда тебя не обманывал, клянусь спасением собственной души! – воскликнул Еремеев. – Неужели трудно привыкнуть к тому, что я не вру?!

– Мы не так часто встречаемся, Данила, чтобы я успела к чему-то привыкнуть. – В голосе Зарины неожиданно послышались совершенно иные нотки. Она придвинулась ближе к молодому человеку, чтобы его голова удобно уместилась на ее коленках.

– Это несложно исправить, любимая. – Еремеев почувствовал настоящее блаженство. – Господи, сделай так, чтобы это не было лишь сном.

– А знаешь, мил-друг, давненько я так по болотам не бегала. Наша охота на зверя невиданного прямо молодость возвернула, – благодушно заметила кикимора.

– И не говори, прелестница! – Леший был полностью с нею согласен, пребывая в отличном настроении.

Он с наслаждением потягивал из кружки восхитительную настойку на светящихся гнилушках с гадючьим ядом, вкус которой приводил в экстаз.

Колоритная парочка расположилась на излюбленном островке хозяйки болот. В начале пирушки оба восседали в креслах из пней, но затем сползли в траву и теперь вальяжно разлеглись, осоловев от превосходного напитка.

– А эта дура безмозглая возжелала твоего порученца под себя подмять, да еще взбрыкнуть посмела. – Кикимора указала на выглядывавшую из болотной жижи русалку-утопленницу, скрученную той самой веревкой, на которой недавно висел понадобившийся Даниле камень. – Вздумала меня ослушаться, пиявка хвостатая. Никак не придумаю, чем ее наказать, паршивку.

– Подвесь ее за хвост, как тарань, да пусть на солнышке погреется. Глядишь – и образумится.

– Нешто я изверг какой?! Солнце ее изуродует, и будет это страшилище народ болотный пугать.

– Народ свой беречь нужно, правда твоя. – Леший и не пытался спорить. Он в очередной раз отхлебнул настойки, с удовольствием отметив, что зеленоватой светящейся жидкости в кружке еще не меньше половины: – А ты ее плясать без продыху заставь, пускай хороводы вокруг островка водит. Оно и глазу приятно, и… говорят, труд шибко полезен для воспитания совестливости.