– А кого вы тогда на вилле замочили?

И остальных интересовало: кого? Сообщник был тот парень или посторонний? Ни один из троих не хотел бы убить по недоразумению. Да теперь поздно думать об этом. Таран выразительно посмотрел на сиротку, беззвучно произнес несколько слов, которые легко было понять по артикуляции, и все они, неласковые, предназначались Тимуру.

– Как будто я виноват, что тебе природа памяти не заложила, – проворчал Тимур, нахохлившись. Он был в полной уверенности, что говорил о шраме, не мог не сказать.

Марк попросил отвезти его домой и объявил всем выходной на неделю. Ступив за ворота, задержался, глядя на махину особняка. Все вроде бы кончилось благополучно, что теперь? Жить в этом доме? Значит, и Полина будет жить здесь, и отец, и убитый охранник, и мотоциклист, и тот третий, неизвестный парнишка с виллы. Будут выплывать из углов, отравляя дни и ночи. Значит, этот кошмар никогда не кончится, никогда.

В гостиной на кресле среди подушек лежал сын, терзая погремушку. Никого не было рядом. Вот кто скрасит существование и заставит забыть – сын! Марк позвал Симу. Когда она прибежала из кухни, строго спросил:

– Почему мой сын брошен здесь один?

– Так лежит себе, играет. Алиса детскую моет, я на кухне управляюсь. Марк, я тут список написала, что купить нужно. Коляску, манеж…

– Так купи, в чем дело? Не знаешь, где деньги лежат?

– Куплю. А кто ж теперь Алиса у нас?

– Мать моего сына.

Сказал и пошел наверх, оставив Симу в недоумении. Можно, конечно, зарегистрировать брак… Брак! Хорошее дело браком не назовут, уж точно. А потом тихоня Алиса грохнет его, как Лина отца? Кажется, у нее все предпосылки к тому имеются – скрытная, упрямая, короче, себе на уме. Заглянул в детскую. Алиса, став на стул, протирала шкафы, улыбнулась. «Улыбка Горгоны», – подумал Марк и отправился в кабинет. Мальчишка с виллы не давал покоя…

Марк попросил Симу принести сына в столовую, где позавтракал, ждал, когда за ним заедут. Она исполнила просьбу, но ворчала, что карапуз слишком тяжелый. Марк поднял его выше головы, тот смеялся, показывая прорезавшиеся два крохотных зуба.

– Ты и впрямь тяжелый, – рассмеялся и Ставров, переходя в гостиную. Сима семенила следом, показушно вздыхала, головой качала. – Чем недовольна, старая?

– Марк, – зашептала Сима, воровато поглядывая наверх, – нехорошо себя ты ведешь. Нет, то, что ты отец примерный, это хорошо, а с Алисой ни в какие ворота. Она девушка хорошая и мать хорошая…

– Ей чего-нибудь не хватает? – надел маску безразличия Ставров.

– Э-эх! – в сердцах махнула рукой. – Какой же ты… Посмотри, в чем она ходит! Тебе не стыдно? Она же здесь у тебя никто! Спит в детской, ты с ней почти не разговариваешь. А чего ж раньше по ней сох, а? Ничего не понимаю. Ты что, не мужчина? Вот заберет сына и уйдет!

– Пусть только попробует, – пренебрежительно усмехнулся он.

– А то что будет? Ты ей не муж, а закон и при мужьях на стороне женщины стоит. Правильный, скажу, закон! Ишь, угрожает он, умник какой!

– Сима, закон уважает деньги. Все, хватит, ребята приехали, возьми ребенка.

– Алиса у тебя ребенка заберет, – отрезала та, уходя наверх. – Эх, и несправедливый же ты человек, несправедливый и злопамятный.

Леха ввалил с громкими поздравлениями, как-никак, а сыну Марка полгода. Кеша внес огромную плюшевую обезьяну, ребенок, увидев игрушку, разревелся. К ним сбежала Алиса, взяла сына и быстро успокоила. Галантный Тимур один не забыл, что женщине в таких случаях надо дарить цветы, преподнес ей большой букет.

– Хозяин! – раздался по связи голос сторожа. – Тут парень хочет тебя видеть, говорит, привез привет из Парижа.

– У меня нет знакомых в Париже, – пожал плечами Марк.

– А Влад? – предположил Тимур. – Он же хлопотал по завещанию Лины…

– Может, – согласился Марк, подошел к щитку на стене, нажал кнопку. – Пропусти.

– Кеша, к двери. А то мало ли… – приказал недоверчивый Леха.

Кеша прижался к стене, встав за напольной вазой. Тимур, наоборот, сдал от двери в сторону, а то действительно, мало ли.

Каково же было удивление, когда в гостиную вошел… парень с виллы! Он остановился на пороге, держа руки в карманах куртки и вперив тяжелый взгляд в Ставрова, который сидел на диване. На правой стороне лица, захватывая почти всю скулу и висок, виднелся след от ожога, а сам гость был неухоженный, заросший. Марк встревожился, не зная, с какой целью он пожаловал.

– Где Полин? – спросил Володька.

– Она умерла, – не стал выкручиваться Марк. – Умерла в больнице.

– Я так и знал, – вызывающе сказал Володька.

Зависла напряженная пауза. Потом Володька продолжил:

– Еще вопрос, за что ты хотел меня убить?

Тут Ставров почувствовал невероятное облегчение. Значит, парень ни при чем, раз задал такой вопрос. И по счастливой случайности остался жив. Как его мучило, что на вилле они по ошибке убили его. Но, оказывается, не убили. Он произнес:

– Произошла ошибка. Прости, если можешь…

– Ошибка! – хмыкнул Володька. – Ошибка твоя, а заплатить пришлось мне. Славно. Я из-за твоей ошибки инвалид, живой труп. Думаю, я не совершу ошибки!..

Мгновенно Володька выхватил пистолет из кармана и направил его в Марка, сжимая двумя изуродованными руками. На этот проклятый пистолет копил, зарабатывая рисованием на листах профилей, держа фломастер в зубах. Вот публика веселилась! А ему было невесело. И сейчас не испытывал торжества, целясь в Ставрова, а ведь весь его путь из Парижа проделан с единственной целью.

Находясь сзади Володьки, Кеша бесшумно и ловко вытащил свой пистолет, но Марк, поднявшись с дивана, слегка приподнял руку, мол, не стреляй. Алиса не сводила полных ужаса глаз с Володьки, прижимала к груди ребенка.

– Парень, не делай глупостей, – произнес совершенно спокойно Леха. Он стоял сбоку от Володьки. – Не заставляй меня снести тебе башку, пожалуйста. Я этого не хочу, правда. Мы приносим свои извинения…

– И ты здесь, садист? – не повернув к нему головы, зло сказал Володька. – Я все равно успею пристрелить его, снесешь ты мне башку или нет.

Вдруг Алиса заслонила собой Марка:

– Прошу вас, не делайте этого. Я вас очень прошу…

Володька замер – не стрелять же в нее! Потрясное лицо, редкой красоты. Он мог бы написать ее вот так, с ребенком, с этими чистыми глазами, самоотверженную. Он создал бы новую мадонну, которая бы потрясла мир… и не создаст! Он никогда ничего не создаст! И он сам ничто по милости Ставрова.

– Отойди, мадонна! – заорал так, что вздулись жилы на шее. – Ты не знаешь, кого защищаешь.

Марк отбросил Алису на диван и теперь стоял, глядя в упор на мстителя. Он был спокоен, а Володька мечтал увидеть иное зрелище. Тот, кто легко убивает, не хочет умирать, он ценит жизнь, но только свою. «Надо отдать Ставрову должное, умеет владеть собой», – признал про себя Володька.