Завяжи их сзади, мальчик. Я бы сказал, что ты заслужил право носить прическу воина. Только не надо возиться с ними и завивать в промасленные локоны, как это делает Регал.

Я прогнал с лица усмешку и постучался в дверь.

Некоторое время я подождал, потом постучал снова, громче.

Назови себя, предложил Верити.

– Это Фитц Чивэл, сир. Я принес вам кое-что от поварихи. – Я дернул дверь. Она была заперта изнутри.

Это странно. У отца никогда не было привычки запирать дверь. Он мог поставить человека на входе, но никогда бы не стал запирать дверь и не обращать внимания на стук. Можешь открыть ее?

Наверно. Но сперва я попробую еще раз постучать. Теперь я почти колотил в дверь.

– Минуточку! Минуточку! – прошептал кто-то изнутри. Но времени прошло гораздо больше, прежде чем несколько замков отомкнулись и дверь приоткрылась на ширину ладони. Волзед высунулся из комнаты, как крыса из-под стены.

– Чего ты хочешь? – спросил он сердито.

– Аудиенции короля.

– Он спит. Или спал, пока ты не начал стучать и кричать. Убирайся отсюда.

– Минуточку. – Я вставил сапог в щель. Свободной рукой я отогнул воротник камзола, чтобы показать красный камешек булавки, которую я всегда носил. Дверь закрывалась, несмотря на мою ногу. Я надавил на нее плечом, стараясь не уронить поднос. – Я получил это от короля Шрюда несколько лет назад. Вместе с ней он дал мне обещание, что, когда бы я ни показал ее, меня немедленно допустят к нему.

– Даже если он спит? – язвительно спросил Волзед.

– Он не ставил никаких ограничений. А ты? – Я сверкнул на него глазами через дверную щель. Он на мгновение задумался, потом сделал шаг назад.

– Тогда милости просим. Войди и убедись, что твой король спит, набираясь сил, которые ему так необходимы. Но если ты потревожишь его, я как его врач скажу ему, чтобы он отобрал у тебя эту хорошенькую булавку и не позволял тебе больше беспокоить его.

– Можешь порекомендовать это. Если пожелаешь. И если мой король согласится с тобой, я не буду спорить.

Он с деланным усердием поклонился. Мне отчаянно хотелось согнать с его лица эту понимающую усмешку, но я сдержался.

– Великолепно, – добавил он, когда я проходил мимо, – сладкие булочки, чтобы испортить его пищеварение. Заботливый молодой человек, верно?

Я снова сдержался. В гостиной Шрюда не было. Спальня?

– Неужели ты посмеешь потревожить его там? Что ж, почему бы и нет? Ты уже продемонстрировал свои манеры, так можно ли от тебя ждать предупредительности?

Волзед был полон язвительной снисходительности. Я взял себя в руки.

Не закрывай глаза на это. Дай ему отпор. Немедленно. Это был не совет, а приказ. Я осторожно поставил поднос на маленький столик. Я сделал глубокий вдох и повернулся к Волзеду.

– Ты испытываешь ко мне какую-то неприязнь? – спросил я прямо.

Он сделал шаг назад, но попытался сохранить свою усмешку.

– Неприязнь? С чего бы я, врач, стал возражать, когда кто-то беспокоит больного человека во время отдыха?

– Эта комната пропахла дымом. Почему? Дымом?

Трава, которой пользуются в горах. Не для лечения, только для устранения болей у людей, которым уже ничто не может помочь. Но чаще этот дым вдыхают для удовольствия. Так же, как семена карриса во время Весеннего праздника. Ваш брат любит это.

Как и его мать. Если это та же трава. Она называла ее листьями мирта.

Это почти то же самое, но горное растение повыше, и листья более мясистые. И дым из них действует сильнее.

Мой обмен мыслями с Верити занял всего мгновение. Мысли передаются Скиллом моментально. Волзед все еще поджимал губы, обдумывая мой вопрос.

– Ты считаешь себя врачом? – спросил он.

– Нет. Но я знаком с действием трав и знаю, что это курение не годится для комнат больного человека.

Волзед помолчал, обдумывая ответ.

– Что ж. Удовольствия короля не входят в сферу забот лекаря.

– Тогда это моя забота, – сказал я и отвернулся от него. Я взял поднос и распахнул дверь в слабо освещенную спальню короля.

Запах дыма здесь был сильнее. В комнате почти нечем было дышать. В очаге горел слишком сильный огонь, и воздух был спертым и неподвижным, как будто комнату не проветривали много недель. Даже я быстро начал задыхаться. Король лежал неподвижно и тяжело дышал под грудой пуховиков. Я огляделся в поисках места, куда поставить поднос с булочками. Маленький столик у его кровати был завален самыми разными вещами. На нем стояла курильница, доверху полная пепла. Рядом находился бокал с тепловатым красным вином и миска с какой-то отвратительной серой кашей. Я убрал посуду на пол и вытер стол рукавом рубашки, прежде чем поставить туда поднос. Подойдя к кровати короля, я ощутил затхлый неприятный запах, который стал сильнее, когда я наклонился над Шрюдом.

Это совершенно не похоже на отца. Верити разделял мою тревогу. Он нечасто вызывал меня в последнее время, а я был слишком занят, чтобы зайти к нему без зова. Последний раз, когда я его видел, он сидел в гостиной. Он жаловался на головные боли, но это...

Обмен мыслями прекратился. Я оторвал взгляд от короля и обнаружил, что Волзед смотрит на нас из-за двери. Было что-то в его лице – я не знаю, как назвать это, удовлетворением или спокойной уверенностью. Но это привело меня в ярость. В два шага я подскочил к двери. Я захлопнул ее, услышав, как он взвизгнул от боли в прищемленных пальцах. Я опустил щеколду, которая, скорее всего, не использовалась уже очень много лет. Я подошел к высоким окнам, отдернул занавеси и распахнул деревянные ставни. Ясный солнечный свет и свежий воздух полились в комнату.

Фитц, ты торопишься.

Я ничего не ответил. Вместо этого я вытряхнул в открытое окно пепел и травы из многочисленных курильниц. Налипший пепел я вычищал рукой, чтобы выгнать из комнаты отвратительный запах. По всей комнате я собрал полдюжины бокалов с остатками вина и полный поднос тарелок с нетронутой едой. Все это я сложил у двери. Волзед колотил в нее и выл от ярости. Я наклонился и заговорил сквозь щель.

– Тише, – сказал я нежно, – ты разбудишь короля.

Пришлите мальчика с кувшинами теплой воды и скажите миссис Хести, что королю нужно чистое белье, попросил я Верити.

Такие распоряжения не могут исходить от меня. Пауза. Не трать времени на злость. Подумай, и ты поймешь, почему это так.

Я понимал, но знал также, что не оставлю Шрюда в этой грязной и зловонной комнате, как я не мог бы бросить его в тюрьме. Я нашел полкувшина воды, застоявшейся, но почти чистой. Я поставил ее греться у очага. Я стер пепел со столика у кровати и поставил туда чай и поднос с булочками. Я смело порылся в комоде и нашел чистую ночную рубашку и травы для умывания. Без сомнения, все это осталось со времен Чефферса. Я никогда не думал, что мне будет так не хватать старого камердинера.