победили в сражении все неприятельское войско…» (Lys. II. 52). Итак, афиняне одерживают победу и занимают Мегары, где размещают свой гарнизон и начинают строительство Длинных стен (Thuc. I. 103. 4). А через некоторое время афиняне одерживают еще одну победу – близ местечка Кимолия (Diod. XI. 79. 4).

Возможно, все это следовало расценивать как объявление Афинами войны Коринфу и, надо думать, Пелопоннесскому союзу в целом, включая Спарту. Однако лакедемоняне, как и во время разразившегося между Коринфом и Мегарами конфликта, никак не отреагировали на эти события[1031].

А в 457 г. до н. э. афиняне отважились открыто выступить против лакедемонян. Афиняне и их союзники – аргивяне и фессалийцы, собрав 14 тысяч воинов (Thuc. I. 107. 5; Diod. XI. 80. 1), двинули свои контингенты против возвращавшихся из Дориды лакедемонян. Сражение произошло на территории Беотии – у Танагры. Есть смысл сказать несколько слов о предыстории афино-спартанского конфликта. Лакедемоняне, возглавляемые Никомедом, вели военные действия против фокейцев, конфликтовавших с жителями Дориды, которых спартанцы считали близкими себе по родству (Thuc. I. 107. 2–4; Diod. XI. 79. 4–6)[1032]. Несомненно и то, что их целью была помощь фиванцам, а также установление контроля над Дельфами, контролировавшимися в ту пору теми же фокейцами[1033]. Фукидид и Диодор сообщают, что силы лакедемонян насчитывали 1500 спартанских гоплитов и 10 тысяч союзников.

Подробнее о причинах похода в Беотию афинян и лакедемонян мы узнаем от Диодора. Судя по его сообщению, Фивы после отражения нашествия Ксеркса утратили гегемонию в Беотийском союзе и вынуждены были обратиться за помощью к лакедемонянам (Diod. XI. 81. 1–3). Последние, по мнению Р. Сили, готовы были помочь фиванцам восстановить свою гегемонию в Беотийском союзе[1034], скорее всего, в обмен на присоединение к Пелопоннесскому союзу. Кроме того, высказывалось предположение, что Танагра, возможно побуждаемая Афинами, заявила о своих претензиях на лидерство в Беотийском союзе[1035]. Если это так, то мы находим объяснение появлению лакедемонян у Танагры, что было явным отклонением от их маршрута[1036].

Но накануне сражения в войске афинян складывается напряженная ситуация. Фукидид рассказывает, что некоторые из афинян, стремившиеся упразднить демократию в Афинах и приостановить строительство Длинных стен, тайно вели переговоры с лакедемонянами (Thuc. I. 107. 1–5)[1037]. Если считать эту информацию подлинной, то в недовольстве строительством Длинных стен действительно можно видеть обеспокоенность активизацией демоса. Заговорщики понимали, что таким образом Афины прочно привязываются к морю, следствием чего могло быть усиление низов афинского общества – фетов.

Мало того, в Танагру прибывает Кимон, ранее изгнанный из Афин по закону об остракизме. По словам Плутарха, когда «лакедемоняне, возвращаясь из Дельф, освобожденных ими от фокейцев, расположились лагерем у Танагры и афиняне выступили, чтобы дать им решительный бой, Кимон в полном вооружении появился среди своих сограждан по филе Энеиде, готовый вместе с ними сражаться против лакедемонян. Однако совет 500, узнав об этом, запретил военачальникам принимать его, напуганный криками недругов Кимона, утверждавших, будто тот хочет возмутить войско и ввести лакедемонян в город» (Plut. Cim. 17). Можно предположить, что стратеги готовы были разрешить Кимону встать в строй, т. е. фактически санкционировать прекращение изгнания, и лишь вмешательство совета 500 не позволило ему присоединиться к афинянам. Мы знаем, кстати, что одним из стратегов был Миронид, сын Калия[1038].

Кимон не решился на крайние меры и покинул Танагру. «…Кимон удалился, – продолжает Плутарх, – моля Эвтиппа из дема Анафлист и других своих товарищей, над которыми в наибольшей мере тяготело обвинение в приверженности к Спарте, твердо стоять в бою и подвигами своими оправдаться перед согражданами. А те, взяв его доспехи, поместили их посреди своего отряда, тесно сплотились друг с другом, и сто человек их пало в ожесточенном бою, оставив в афинянах чувство глубокой скорби и раскаяния в том, что несправедливо их обвиняли» (Plut. Cim. 17)[1039].

Сказанное выше имеет еще один любопытный аспект. Если верить Плутарху, сторонники Кимона (видимо, его гетерия) построились перед битвой не по правилам, т. е. вопреки традиционному построению по филам. Если Кимон принадлежал к филе Ойнеиде (VI), в расположение которой он, по словам Плутарха, и прибыл, то упомянутый в числе его друзей Евтипп из Анафлиста имел отношение к Антиохиде (X)[1040].

Впрочем, в биографии Перикла упомянутые выше события описываются несколько иначе. «Тем временем спартанцы с большим войском сделали вторжение в Танагрскую область; афиняне тотчас собрались в поход против них. Кимон вернулся из ссылки и выступил в одном отряде с членами своей филы: он хотел делом снять с себя обвинение в приверженности к спартанцам, деля опасности с согражданами. Но друзья Перикла собрались и прогнали его как высланного. Вот почему, по-видимому, Перикл в этой битве сражался особенно храбро, не щадя жизни, и отличился перед всеми. В этом сражении пали и все до единого Кимоновы друзья, которых Перикл обвинял вместе с Кимоном в приверженности к спартанцам» (Plut. Per. 10).

Здесь очевидно выпячивание роли Перикла, не допустившего возвращения Кимона. Если соотнести два приведенных отрывка, то следует предположить, что приверженцы Перикла (а возможно, и он сам) были членами совета 500, которые выступили против возвращения Кимона. Правда, Р. Сили считает эту информацию недостоверной именно потому, что совет 500, по его мнению, не мог вмешиваться в дела стратегов[1041]. Как бы то ни было, Перикл, скорее всего, участвовал в битве, хотя мы не знаем, был ли он тогда стратегом[1042].

Окончательный результат битвы, по мнению Диодора, остался не до конца ясным: «И так как окончание битвы было неясным, лакедемоняне и афиняне стали спорить из-за победы. Наконец, с наступлением ночи и в силу того, что победа оказалась спорной, они отправили друг к другу послов и заключили четырехлетнее примирение» (Diod. XI. 80. 5).

Некоторые древние авторы отмечают, что именно тогда афиняне, опасавшиеся активизации военных действий с лакедемонянами, отзывают из ссылки Кимона, который должен был содействовать заключению мирного договора со Спартой (например: Theopompos – FGrHist 115 F88; Plut. Cim. 17. 6; Per. 10. 3–4; Nep. Cim. 3. 3; Andoc. III. 3). Однако даже если предположить факт досрочного возвращения Кимона из ссылки, его статус (atimos), полагает П. Грин, исключает возможность личного участия в подобных делах[1043].

К тому же спартанцы не выказали желания продолжать военные действия против афинян. Пассивная позиция лакедемонян вызывает немало недоуменных вопросов. Э. Холледей полагает, что лакедемоняне не стремились обострять отношения с афинянами и не стремились к полномасштабным военным действиям[1044].