Предпринималось много попыток выстроить шекспировские сонеты в связное повествование. Первые семнадцать явно относятся к очаровательному юноше и направляют его на путь супружества, но затем сонеты приобретают более интимный и свободный тон. Юноша представляется возлюбленным поэта, со всем спектром возникающих в связи с этим противоречивых чувств. Поэт обещает ему бессмертие, но затем горюет из-за того, что оно невозможно; он восхищается адресатом сонетов, но затем укоряет его в жестокости и пренебрежении; он даже прощает ему, что тот уводит его возлюбленную.

Далее сонеты снова меняют направление, и последние двадцать семь посвящены чувству к вероломной «смуглой леди», которым охвачен поэт. Сонеты проникнуты духом времени, с его доносчиками и льстецами, шпионами и придворными, с елизаветинской пышностью, скрывающейся за страстным обращением поэта к предмету любви. Некоторые сонеты объединяет скорее общее настроение и интонация, а не сюжет, и в цепочке имеются отдельные пробелы, делающие интерпретацию не больше чем гипотезой. Неясно даже, являются ли адресаты сонетов на протяжении всего цикла одними и теми же лицами. Похоже, что один из них, под номером 145, посвящен Анне Хатауэй и написан много раньше, чем другие; возможно, были и другие неизвестные нам адресаты. И конечно, многие сонеты могли и не содержать личного обращения. Порой Шекспир, как кажется, в скрытом соревновании с другими поэтами принимается за общие для жанра сонета темы, такие, как вечный конфликт между душой и телом, любовью и разумом. Последние сонеты из цикла «К смуглой леди» читаются как упражнение в антисонетной форме, где с помощью традиционной формы опровергается привычное содержание. В триумфальном мастерстве, с каким написаны сонеты, проглядывает тень высшей театрализации и легкости. Шекспир уже был хорошо известен своим мастерством драматического монолога — мы находим такой в его добавлениях к пьесе о Томасе Море, — и совершенно естественно, что он выбрал эту форму внутренней полемики и сделал из нее цикл стихотворений. Можно сказать, что в этих сонетах он пробовал, какими окажутся чувства в той или иной ситуации. Виртуозный актер, пишущий стихи, должен был это делать именно так.

Просматриваются явные параллели между шекспировскими сонетами и некоторыми его ранними пьесами, что противоречит утверждению, будто Шекспир начал писать свои сонеты в середине 1590-х, когда мода на них достигла своего расцвета. Особенно заметна связь с «Комедией ошибок», «Двумя веронцами», «Бесплодными усилиями любви» и спорной пьесой «Эдуард III». Драматический поворот сюжета в стихах, когда смущенный поэт ищет любви знатного юноши, присутствует в отношениях Елены и Бертрама в пьесе «Все хорошо, что хорошо кончается». Это одна из схем, созданных шекспировским воображением. В «Бесплодных усилиях любви» есть, конечно, сонеты, дополняющие этот ряд; смуглая красавица Розалин из этой пьесы, возможно, имеет какое-то отношение к «смуглой леди» сонетов. Определенно можно сказать лишь то, что Шекспир опробует варианты сценического образа темнокожей возлюбленной. И в «Двух веронцах» Валентин отказывается от Сильвии ради дружбы с Протеем — еще одна сюжетная линия, повторенная в сонетах. Когда в 93-м сонете рассказчик говорит о себе как об «обманутом муже», он следует схеме многих шекспировских пьес.

Может быть, стихи лучше всего рассматривать как развернутый спектакль. Кажется, что Шекспир мог «думать» и писать катренами без усилий, а это предполагает очень высокий уровень поэтического дара. Никто не стал бы искать в таком цикле автобиографических откровений — это не типично для жанра, и с точки зрения нашего времени было бы анахронизмом видеть там излияния страсти и вспышки гнева. Фактически только в начале девятнадцатого столетия, когда романтизм ввел в обиход поэтическую индивидуальность, сонеты стали средством выражения личных эмоций. Мы можем вспомнить слова Донна о его собственной любовной лирике: «Вы знаете лучшее из всего, что я написал, и даже тут мне более всего удались те стихи, где я не сказал правды о тех, кому посвятил их». Любопытно, что в пяти случаях в своих пьесах Шекспир связывает поэзию с «вымыслом». Итак, о сонетах мы можем повторить вслед за Шутом из «Как вам это понравится?» что «чем поэзия правдивее, тем больше в ней вымысла»[270].

То, что начиналось как упражнения по заказу Пембруков, превратилось в продолжительный проект; сонеты сочинялись с перерывами, добавлялись вплоть до 1603 года, когда Шекспир сам подготовил их к публикации. Фактически первое упоминание о шекспировских сонетах, «ходящих среди близких друзей», появилось в 1598 году. Некоторые из них были напечатаны в антологии 1599 года «Страстный пилигрим»[271]; позднее предполагалось, что Шекспир был «сильно оскорблен» тем, что издатель выпустил неофициальное, или пиратское, издание, «которое полностью неизвестно ему», и «обошелся слишком вольно с его именем». Шекспир мог быть особенно разгневан, потому что книга включала в себя другие, явно худшие стихотворения, ему не принадлежащие.

Позднее он добавлял в собрание какие-то сонеты, а какие-то исключал из него, добиваясь подобия драматического единства. По крайней мере, в последних четырех сонетах видны следы переделки, предпринятой позднее, чтобы унифицировать цикл. Также наблюдаются скопления слов, которые исследователи называют «early rare words» («ранние редкие слова») и «late rare words» («поздние редкие слова»)[272]; это заставляет думать, что Шекспир работал над сонетами в начале и середине 1590-х, а потом вернулся к ним в начале семнадцатого столетия, решив переработать. Другие сонеты, по-видимому, были добавлены в промежутке между этими датами. Прерывистая композиция также позволяет усомниться в том, что цикл основан на какой-то конкретной истории любви и предательства.

В первом издании 1599 года за сонетами следует поэма «Жалоба влюбленной», в духе «Аморетти» Спенсера и «Делии» Дэниела. Возможно, для Шекспира это был способ заявить о себе как о поэте. Мучивший многие поколения исследователей вопрос, являются ли сонеты попыткой драматизированных монологов или это страстные любовные послания, становится таким образом неразрешимым. И это, возможно, существеннее всего. Как бы пристально мы ни вглядывались в сонеты Шекспира, мы не найдем в них ни конкретного адресата, ни неуязвимого значения.

Последнее, разумеется, не дает покоя тем, кто ищет в личной жизни Шекспира прототипы его стихов. Обращения к поэту-сопернику, ищущему благосклонности молодого человека, истолковывались как намеки на Сэмюела Дэниела, Кристофера Марло, Барнаби Барнса, Джорджа Чэпмена и других стихотворцев. «Прекрасного юношу», предмет страсти поэта, отождествляли с графом Саутгемптоном. Однако в конце шестнадцатого столетия стала очевидна ошибочность этого предположения; обвинить молодого графа в развращенности и неверности, как обвиняет безымянного юношу из сонетов Шекспир, было немыслимо. «Смуглой леди» в разное время считали Мэри Филтон, Эмилию Ланьер, а также чернокожую проститутку с Тернмилл-стрит в Клер- кенуэлле. Были написаны замысловатые истории о любовной связи Эмилии Ланьер с Саутгемптоном и брошенном ею Шекспире. Высказывалась идея, что горечь утраты омрачалась еще и угрозой подхватить венерическую болезнь от этой вероломной женщины. Очень драматичное предположение, но это не предмет искусства. Похоже, что эти закулисные биографы забыли, что один из мотивов сонетного цикла состоит в том, что поэт великодушно передает возлюбленную своему другу. Шекспир верен себе — он, следуя традиции, подрывает ее. То, что сборник, опубликованный в 1609 году, был встречен почти вселенским молчанием, свидетельствует о том, что вокруг него не было ни намека на какую-то дискуссию либо скандал; скорее можно подумать, что аудитория сочла стихи несколько старомодными.