Советские потери на севере были ужасающими: 214 078 человек «безвозвратных потерь». Это составляло от трети до половины всех советских войск, введенных в действие на этом участке фронта. Но эти потери станут лишь малой толикой тех, что случатся позднее от массового голода. Если бы Ленинград сдался, то у Гитлера не было никаких намерений занимать город и тем более кормить его население. Он хотел стереть с лица земли и город, и его население.

Немецкие солдаты, пришедшие в ужас от нищеты польских деревень в 1939 г., испытывали еще большее отвращение к тому, что они увидели на советской территории – от массовых убийств заключенных сотрудниками НКВД до крайне примитивных условий жизни в советских колхозах. «Советский рай», как язвительно называл СССР Геббельс, только укреплял в них уже существовавшие предрассудки. Нацистский министр пропаганды, имевший дьявольский талант разжигать ненависть, пришел к выводу, что одного только презрения и ненависти недостаточно. А вот сочетание ненависти и страха было самым эффективным способом внушить немецким солдатам необходимость полного уничтожения врага. Все сочиненные Геббельсом эпитеты: «азиатский», «коварный», «еврейский большевик», «зверский», «недочеловек», – были специально придуманы для претворения в жизнь этой идеи. Большинство немецких солдат свято верили в утверждение Гитлера, что войну развязали евреи.

Атавистический страх, даже ужас, который немцы – многие, если не большинство – испытывали по отношению к славянам, конечно, стал еще сильнее, после того как до Германии стали доходить слухи о невероятных зверствах, совершенных во время русской революции и гражданской войны. Нацистская пропаганда пыталась эксплуатировать понятие столкновения культур между немецким порядком с одной стороны и большевистским хаосом, грязью и атеизмом с другой. Несмотря на некоторое поверхностное сходство между советским и нацистским режимом, идеологическая и культурная пропасть между двумя странами была огромной, от крайне важных моментов до самых тривиальных.

Жарким летом 1941 г. немецкие мотоциклисты часто разъезжали в одних трусах и защитных очках. В Белоруссии и Украине такое откровенное пренебрежение правилами приличия крайне шокировало пожилых женщин. Они были еще более шокированы, когда немецкие солдаты разгуливали по их дому абсолютно голыми и приставали к молодым женщинам. Хотя, похоже, что в деревнях в непосредственной близости от линии фронта было сравнительно немного случаев откровенных изнасилований женщин немецкими солдатами – это гораздо чаще происходило в тылу, особенно в отношении молодых евреек.

Но самое жестокое преступление претворялось в жизнь по приказу сверху. Молодых белорусских, украинских и русских женщин хватали на улицах и насильно помещали в солдатские бордели. Это рабство подвергало их постоянным изнасилованиям со стороны немецких солдат. Если они сопротивлялись, то их жестоко наказывали и даже расстреливали. Несмотря на то, что половая связь с Untermenschen (недочеловеками) по законам нацистской Германии была уголовно наказуемым преступлением, военное командование сочло такую систему прагматичным решением как с точки зрения поддержания дисциплины в войсках, так и с точки зрения физического здоровья своих солдат. Этих женщин, по крайней мере, могли проверять врачи вермахта на предмет наличия у них инфекционных заболеваний.

Однако иногда немецкие солдаты испытывали жалость к советским женщинам, оставшимся на оккупированной территории после отступления Красной Армии. Им приходилось справляться со всем без помощи мужчин, у них не осталось ни домашнего скота, ни какой-либо сельскохозяйственной техники. «На поле можно даже увидеть пару женщин, тянущих на себе самодельный плуг, в то время как третья идет за плугом, – писал один связист, унтер-офицер, в письме домой. – Целая толпа женщин ремонтирует дорогу под руководством сотрудника организации Тодта. С трудом можно найти семью, в которой был бы жив мужчина. В 90 процентах случаев на вопрос об этом отвечают: “Муж погиб на фронте!” Это ужасно. Русские потеряли столько мужчин, это абсолютно невероятно».

Многие советские граждане, особенно украинцы, не ожидали таких ужасов от немецкой оккупации. На Украине многие крестьяне поначалу встречали немецких солдат традиционными хлебом-солью. После сталинской коллективизации и ужасного голода 1932–1933-го годов, который, по некоторым оценкам, привел к смерти 3,3 миллионов человек, многие в Украине ненавидели коммунистов. Пожилые, более религиозные украинцы воодушевлялись при виде черных крестов на бортах немецких бронетранспортеров, думая, что эти кресты являются символами крестового похода против безбожного большевизма.

Офицеры абвера разумно полагали, что после захвата такой огромной территории лучшей стратегией для вермахта было бы набрать украинскую армию численностью в миллион человек. Но такое предложение было отвергнуто Гитлером, не желавшим, чтобы в руки славянских Untermenschen попало оружие. Но его пожелания на этот счет тихо проигнорировали и армия, и СС, которые начали набирать украинцев в полицию. С другой стороны, на членов Организации украинских националистов (ОУН), которые помогали немцам перед вторжением в СССР, начались гонения. Берлин хотел покончить с их надеждами на обретение Украиной независимости.

После постоянных громких заявлений советской пропаганды об успехах индустриализации украинские колхозники были поражены качеством и разнообразием немецкого снаряжения. Василий Гроссман описал эпизод, когда толпа крестьян собралась вокруг взятого в плен австрийского мотоциклиста. «Всех восхищает его плащ, длинный, мягкий, стального цвета, все его щупают, покачивают головами; смысл такой: воюй после этого с ними, при таких плащах у них и самолеты соответствующие».

В письмах домой немецкие солдаты жаловались на то, что в Советском Союзе нечего грабить, кроме продуктов питания. Не обращая внимания на преподнесенные им хлеб-соль, немцы хватали гусей, кур и прочую домашнюю живность. Они разламывали пчелиные ульи, чтобы забрать оттуда мед, и не обращали никакого внимания на мольбы несчастных крестьян о том, что им нечего будет есть зимой. Немецкие солдаты с тоской вспоминали французскую кампанию с ее богатой добычей. А красноармейцы, в отличие от французов, продолжали сопротивляться и не желали признать себя побежденными.

Любой немецкий солдат, который проявлял сострадание к советским военнопленным, становился объектом насмешек со стороны своих однополчан. Подавляющее большинство немцев смотрело на советских военнопленных как на человеческие отбросы. Их грязная одежда, жалкое состояние – результат бесчеловечного обращения – еще больше подо-гревали те предрассудки, которые нацистская пропаганда внедряла в умы немцев на протяжении последних восьми лет. Советские военнопленные, утратив в этих ужасных условиях человеческий облик, как бы подтверждали правоту гитлеровских постулатов. Немецкий солдат, охранявший колонну военнопленных, писал домой, что русские «как скот, ели траву». А когда проходили мимо картофельного поля, «они падали на землю, копали ее руками и ели сырую картошку». Несмотря на тот факт, что ключевым элементом плана «Барбаросса» было проведение операций по окружению противника, предполагавших большое количество военнопленных, немецкое командование сознательно не готовилось к приему пленных в таком количестве. Чем больше из них умрет от голода, тем меньше ртов нужно будет кормить.