Но, с другой стороны, горфус ненавидел быть не первым. Его мало интересовали младшие рёххи, однако… Если бы он подумал, что кто-то из характерных уже мог вселиться в человека (что, конечно же, невозможно), он бы пошел на что угодно, чтобы тоже попробовать, познать человеческую юдоль. Чтобы стать победителем. И чтобы воспользоваться всеми теми возможностями, что дает плоть для раскрытия самых страшных пороков его бессмертной души…

Айтеш содрогнулся, подумав об этом, и — чего не случалось с ним никогда прежде — коснулся лба в молитвенном жесте.

Если горфус живет в сенаторе, нам всем конец.

Сэр Айтеш написал сенатору Лорчу, что вновь пришлет к нему Пэрри, чтобы тот провел профилактические обследование. Но вместо этого Айтеш воспользовался обрядом Примерки Чужого Лица и сам под личиной заклинателя явился в зимнее поместье сенатора — замок на утесе одного из далеких островов.

У них вышел очень занимательный диалог… Душевная беседа нанимателя и предателя-подчиненного, которому в последнее время вменялась одна-единственная главная цель:

— Найти. Гребаного. Пэйярту, — прошипел Лорч, сбрасывая со стола горы бумаг. — Это что, так сложно с учетом того, что у на груди болтается сраный амулет?

— Я все сделаю, господин Лорч, — ошарашенно отвечал Айтеш под видом заклинателя.

А на обратном пути из замка он «заблудился». И попал в подвалы.

И пропавшие рёххи как-то удивительно удачно нашлись… «Их ведь нельзя убить, да?» — тоскливо думал сэр Айтеш, стоя перед пыточным подземельем, слыша плач своих пациентов. — «Зато можно пытать, пока они в человеческих телах. Наслаждаться той властью, какой никогда не было у одного рёхха над другим, неважно, характерный он или младший. Гурхов садист. Бешеное животное. Боги, как я мог допустить это? И как мне от него избавиться?».

И в этот момент кто-то подшагнул к сэру Айтешу сзади и обхватил голову стальной хваткой.

— Ты просчитался, старик. Пэрри не зовет меня «господином Лорчем». Я — Хозяин, — шепнул сенатор перед тем, как переломить ученому шею.

***

Долгое время после рассказа Галасы Дарети мы сидели в молчании.

Думаю, каждого из нас устрашала мысль о том, что случилось. И что случается — прямо сейчас с теми реххами. И случится — с нами, с городом, с миром.

— Я не могла увидеть дальше, — тихо сказала целительница, — потому что жизнь сэра Айтеша оборвалась там. Но я полагаю, что сенатор Лорч выставил его смерть несчастным случаем и забрал из Ордена все, что могло ему пригодится для его… игр. А остальное бросил в запустении.

Тилвас полулежал в кресле, вытянув к камину свои бесконечно-длинные ноги в закатанных до колена брюках. Мы все были слегка мокрые после дождя, сопровождавшего наш побег из резиденции Ордена, и сейчас, во время рассказа Галасы, потихоньку разоблачались под уютный треск огня в камине. И пили. Кто-то чай. Кто-то не чай.

Талвани пошевелил пальцами на своих голых ступнях и рассеянно зачесал волосы назад ото лба.

— Что ж… Давайте думать, как мы можем разобраться с сенатором Лорчем.

— Его же методом, нет? Пыточная камера и вечное заключение? — мрачно предложил Мокки, перевязанный бинтом и раскинувшийся на диване так, что Галасе оставалось место на самом краешке.

Но вору никто не ответил.

И мы стали думать. Еще. И еще. Иногда безуспешно пытаясь отвлечься на беседы или игру в карты — просто чтобы мозг не взорвался.

За мозаичными окнами убежища зажегся рассвет, а потом потух, переродившись в серо-комковатый весенний день без особых примет. Галаса дважды ходила на кухню, вернувшись оттуда сначала с вяленым мясом, оливками и сырами, а потом — с печеньем и имбирными пряниками. В бывшем убежище Скользящих было немало припасов, что оказалось приятным сюрпризом для всех нас.

Мокки так впечатлился добычей целительницы, что даже подвинулся на диване: теперь они с Галасой делили его более или менее пополам. Тилвас так и лежал в кресле, только теперь окружив себя безумным количеством бумаг, в которые записывал все наши идеи и расчеты. Я предпочитала оставаться на пушистом ковре поближе к камину.

В конце концов у меня затекло все, что могло затечь. Мозг не варил.

Когда Галаса пошла на кухню третий раз — на сей раз за бодрящим кофе, чтобы дать нам еще немного заряда, — я присоединилась к ней. Целительница была какая-то нервная. Точнее… Мы все нервничали, безусловно. Но за пять лет жизни во лжи я научилась видеть, когда кто-то другой что-то скрывает. И сейчас таким человеком была Дарети.

— Галаса? Что случилось? — тихо спросила ее я. — Вы видели что-то еще? О чем не сказали нам?

Рука целительницы слегка дрогнула, пока она наливала кофе в маленькие чашечки-наперстки. Поколебавшись, она посмотрела прямо на меня и сказала:

— Нет. Я ничего не видела, Джеремия.

Она точно врала.

Я посмотрела, как Галаса, подхватив поднос с кофе, возвращается в гостиную. Впрочем, напиток определенно запоздал.

Тилвас отключился, как был, в кресле, закинув голову назад. Мокки свернулся на диване в неожиданно уютный крендель. Мы не стали их будить: мы более или менее составили план действий на ближайшие дни, и сейчас скорее нужно было набираться сил, которые мы слишком долго брали взаймы у самих себя, чем провести еще несколько часов за мозговым штурмом на грани шизофрении.

Тем более, нас с Талвани через пару дней ждет ритуал подселения. Мне желательно полноценно ожить к этому моменту.

— Займешь спальню? — предложила мне Галаса.

— Она ваша, — покачала головой я.

Я с надеждой затаила дыхание и рывком распахнула последний из кухонных ящиков Убежища. На мгновение мне показалось, что мои поиски наконец-то увенчались успехом, но…

Разочарованный стон вырвался из моей груди при виде скучного наполнения. Спагетти в коробках, рыбные консервы и оливки. Да что ж такое-то.

Впрочем, я не оставляла парадоксальной надежды. Закрыла ящик и открыла вновь. Ну вдруг что-то изменится. Содержимое, увы, осталось прежним, и отнюдь не прельщало.

— Матерь всеблагая, Джерри, что ты здесь устроила?! — раздался сзади удивленный вздох Тилваса.

Я цокнула языком, оборачиваясь. Кухню заливал закатный свет из круглого окна. В его оранжевом сиянии сонный и взъерошенный Тилвас был похож на апельсиновый леденец. Я неловко пригладила волосы, обозревая учиненный мной бардак, и голым большим пальцем одной ноги зацепила за палец другой.

— Я хотела мюсли на завтрак.

Удивительно, как благополучно-капризно прозвучал мой голос.

Тилвас едва ли не поперхнулся.

— Мюсли, — сказал он.

— Мюсли, — подтвердила я. — Мы больше месяца не были в столице. На днях мы, возможно, умрем. Хотя нет, погоди, есть шанс, что ты и я и вовсе откинемся прямо сегодня. Я хочу, гурх бы его побрал, нормально поесть напоследок!...