Неудачи румынского наступления под Одессой вызвали разочарование высшего немецкого командования. 26 сентября генерал А. Хауффе (начальник миссии сухопутных войск в Румынии) был вызван к генералу Гальдеру, для того чтобы объяснить действия румынского командования в целом и И. Антонеску в частности. После встречи с Хауффе Гальдер записал в своем дневнике: «Генерал Хауффе докладывает об обстановке на одесском участке фронта: позавчера Антонеску принял решение просить немецкой помощи, так как румыны не смогли взять Одессу одни»[280].

1 октября, вернувшись на фронт под Одессу, глава германской военной миссии провел встречу с главой румынского государства. Во время встречи обговаривались спорные вопросы в связи со штурмом Одессы. Генерал А. Хауффе, от имени командования сухопутных войск Германии, предлагал накануне начала нового генерального наступления немецких войск на Восточном фронте атаковать Одессу с северо-востока с задачей выйти на берег моря, одновременно осуществляя бомбардировки одесского порта. Вместе с тем немецкий генерал пообещал румынскому диктатору способствовать тому, чтобы задействовать в наступлении на Одессу большую группировку немецких войск[281].

И. Антонеску настаивал на том, что наступление на Одессу должно начаться сразу же по прибытии на фронт четырех свежих румынских дивизий и осуществляться исключительно силами румынских войск. Вместе с тем И. Антонеску запросил немецкое командование о возможной активизации действий немецкой артиллерии и авиации, направленных против советского флота. Что касается поддержки со стороны немецких войск, то маршал И. Антонеску оказался гораздо большим реалистом, чем немецкий генерал.

Для координации еще одного генерального (финального) штурма Одессы 1 октября в штабном поезде румынского командования «Патрия» состоялась встреча маршала И. Антонеску с генералом Артуром Хауффе, после которой 5 октября Гитлер переслал в германскую военную миссию письмо, в котором, обращаясь к И. Антонеску, подчеркнул стратегическую необходимость быстрого захвата Одессы. Гитлер советовал румынскому командованию согласовать план штурма города с немецким штабом. Гитлер указал, что может отправить под Одессу только одну немецкую пехотную дивизию, и то только после того, как она будет высвобождена после выполнения поставленных задач. О серьезной авиационной поддержке со стороны немецкого командования в письме Гитлера вообще речь не шла. В этом же письме было указано, что под Одессу будет переброшена немецкая тяжелая артиллерия. Гитлер дал указания о перегруппировке немецких войск, задействованных на северо-западном относительно Одессы участке фронта, на северо-восточный участок фронта, в сектор ответственности 5-го армейского корпуса, где они должны были продолжать наступательные действия «после прибытия подкреплений немецкой артиллерии»[282].

В итоге в конце сентября к Одессе были направлены 99-я легкая германская дивизия, дивизион 15-см минометов, дивизион чешских 24-см гаубиц, тяжелый артдивизион (2 батареи мортир и 1 батарея тяжелых полевых гаубиц), батарея 21-см пушек.

В советских войсках OOP после десантной операции и контрнаступления в ночь на 23 сентября также начали перегруппировку сил. Наиболее боеспособная 157-я стрелковая дивизия была переброшена на проблемные участки Западного и Южного секторов, а оборону в Восточном секторе удерживали только войска 421-й стрелковой дивизии с приданным ей 3-м полком морской пехоты севастопольцев. 26 сентября 157-я стрелковая дивизия заняла восьмикилометровую полосу обороны между 95-й и 25-й стрелковыми дивизиями, полосы обороны которых значительно сократились. Размещение в этих секторах двух новых советских артполков позволило почти вдвое увеличить плотность артиллерии. 95-я стрелковая получила возможность ненадолго вывести во второй эшелон два из трех своих полков. При перегруппировке вышла из временного подчинения генералу Петрову 2-я кавдивизия, и полковник П.Г. Новиков стал ее командиром. В 421-й стрелковой дивизии 54-й стрелковый Разинский полк заменялся 3-м морским. 161-й стрелковый полк принял новый командир – полковник А.Г. Капитохин, только что прибывший из Москвы.

В результате сентябрьского контрудара полоса 421-й стрелковой дивизии Коченова расширилась до 23 км, а плотность артиллерии оставалась здесь самой низкой – меньше четырех стволов на километр фронта. Краснофлотцы из 3-го морского полка не умели окапываться и были не в ладах с сухопутной тактикой. Моряки были сильнее в атаке, чем в обороне. Комдиву пришлось заменить в 3-м морском полку часть командного состава армейцами, более подготовленными тактически, побатальонно выводить части на два-три дня в тыловой район для практической «оборонной» учебы. В полк добавили пулеметов, влили до 400 пехотинцев из маршевого пополнения.

26 сентября противник атаковал моряков у Большого Аджалыкского лимана и ненадолго выбил батальон 3-го полка из Новой Дофиновки. Но 3-й морской полк, поддержанный огнем кораблей, вновь овладел этим селением, а 28-го даже продвинулся на 1,5 км восточнее села. На следующий день румынский егерский полк предпринял безуспешную атаку на позиции 3-го полка морской пехоты. Артиллерией 421-й дивизии противник был остановлен. 27 сентября румынские части начали наступление вдоль восточного берега Куяльницкого лимана – на Гильдендорф, одновременно атакуя на перешейке между Куяльницким и Хаджибейским лиманами. Противник сумел прорваться вплотную к батареям советских гаубиц. Но сосредоточенный огонь нескольких дивизионов 134-го гаубичного полка (начштаба гаубичного полка капитан К. Чернявский развернул гаубицы 1-го дивизиона, которые стояли у Кубанки, на 180 градусов и ударил по тылам противника из-за Куяльницкого лимана), зенитчиков 175-го дивизиона остановил наступающего врага, заставил залечь и предрешил успех последовавшей затем контратаки. Советские части захватили трофеи: 40 станковых пулеметов, более 250 винтовок, два десятка автомашин. С 28 сентября в войсках OOP стала чувствоваться нехватка боеприпасов к орудиям и минометам.

Командование OOP уже с 23 сентября начало готовить по врагу новый контрудар. Замысел операции сводился к тому, чтобы ударом в направлении Ленинталь – Петерсталь разгромить неприятельскую группировку, вклинившуюся в нашу оборону на левом фланге, и выйти здесь на прежний рубеж (существовавшей до 13 сентября), окружив в районе Овидиополь – Каролино-Бугаз – Сухой лиман группировку противника. Тогда стал бы снова невозможен обстрел Одессы и с этого направления.

Решение наступать в конце сентября 1941-го в Южном секторе было принято, но к этому времени не поступила ожидавшаяся с Большой земли партия снарядов. Дивизионный комиссар Воронин стоял за то, чтобы наносить удар с ограниченным запасом снарядов, заменив огонь артиллерии огнем гвардейских минометов. Но командарм посчитал план слишком большим риском. Начало контрудара отодвигалось со дня на день.

27 сентября командующий ЧФ прислал Военному совету OOP телеграмму, где предлагалось экономить боеприпасы, так как на регулярность снабжения Одессы может повлиять тяжелое положение, создавшееся на подступах к Крыму. Только 29 сентября в Одессу из Новороссийска были доставлены необходимые для нового контрудара снаряды. После чего наступление было назначено на 2 октября.