Луиза, пролежавшая почти всю ночь с открытыми глазами рядом с Нелл, спавшей здоровым сном наработавшегося за день человека, гадала, как можно встать, не оскорбив правил приличия, если за занавесками на топчане лежит Робин.

Луиза перегнулась и отодвинула занавески. Нелл застонала и, открыв глаза, села.

– Господи помилуй! Миссус мне задаст! – ахнула она и, вскочив, одернула нижние юбки. – Сейчас прибегу, принесу горящих угольев!

С этими словами она исчезла. Робин встал, поправил камзол, потер бородку, которая, казалось, всего за одну ночь отросла и выглядела неопрятной и всклокоченной, и пошел к двери.

– Я буду в пивной, – промямлил он Луизе, высунувшей растрепанную, похожую на осеннюю маргаритку головку между занавесок.

Подождав, пока дверь закроется, Луиза соскользнула с кровати. Она была в сорочке и нижней юбке, и босые ноги, коснувшись пола, немедленно замерзли. Фижмы, корсаж и платье лежали там, где она с помощью Нелл сбросила их на сундук у изножья кровати. Но без служанки ей будет трудно одеться! Кстати, и Пиппе тоже. Придется им помочь друг другу.

Луиза завернулась в плащ и собрала предметы одежды в вышитую сумку, содержавшую все ее остальные вещи. Дон Аштон сказал, что прачечная находится за кухней.

Она нашла кухонную дверь. Зевающие слуги, топившие очаг и жарившие бекон, не обратили на нее внимания. Впрочем, как и она на них. Выйдя во двор кухни, она мигом определила прачечную по запаху мыла, сваренного на свином жиру, и щелока.

Девушка поднялась по шаткой лестнице и, уже успев постучать, сообразила, что дон Аштон делит комнату с Пиппой!

Ее стук прозвучал трубой архангела Гавриила.

– Кто там? – спросил дон Аштон, но теперь Луиза не могла отступить. Да и куда отступать, когда руки заняты шнуровкой, а ступеньки отчаянно скрипят?

– Это я, Луиза, – дрожащим голоском пролепетала она.

– Святые угодники!

Дверь распахнулась. На пороге стоял дон Аштон в шоссах и рубашке, с сапогами в руках. Рубашка была распахнута на груди, и Луиза как зачарованная уставилась на темную поросль волос. Какие у него твердые, маленькие, коричневые соски! Раньше она никогда не видела полуобнаженного мужчину!

Несколько мгновений Лайонел смотрел на нее, словно не узнавая, но тут же сообразил, что она глазеет на пего с открытым ртом, широко раскрыв аквамариновые глаза. Он поспешно швырнул сапоги на мол и застегнул рубашку, неуклюже возясь с маленькими перламутровыми пуговками.

– Какого черта ты здесь делаешь? – рявкнул он, пытаясь раздраженным криком замаскировать неловкость ситуации.

Луиза ответила не сразу. Ее заинтересованный взгляд пополз ниже, к тугому кому в шоссах, и Лайонел залился краской. Перед глазами встал образ доньи Марии, матери Луизы. Стань она свидетельницей этой сцены, с ней наверняка приключилась бы истерика. А донья Бернардина… кровь Христова, об этом даже подумать страшно!

Он подавил порыв прикрыться руками: это лишь привлекло бы ненужное внимание к абсурдной и крайне неприличной ситуации. Он принял надменный вид и свысока осведомился:

– Чего ты хочешь, Луиза? Тебе здесь нечего делать.

– А я… я думала, что есть, – пробормотала Луиза, все еще не отрывая глаз от непристойного зрелища. – Мы с Пиппой могли бы помочь друг другу одеться.

Она быстро взглянула на кипу одежды и против воли снова воззрилась на поразительное доказательство мужественности своего опекуна. Неужели он способен показываться перед Пиппой в таком виде?

– Но может быть… – нерешительно продолжала она, – я ей не нужна. Может, это вы поможете ей.

Ей вдруг пришло в голову, что кто-то мог помочь Пиппе раздеться вчера вечером. А Нелл была с Луизой.

Лайонел решил, что лучше всего будет игнорировать создавшееся положение. Любая попытка ответить заведет в такую трясину, что даже подумать страшно.

Пиппа, которую тоже разбудил стук, сонно моргала глазами, пытаясь прийти в себя, и наконец поняла, что ее вмешательство просто необходимо. Лайонел, похоже, лишился дара речи.

Она спрыгнула с топчана, направилась к двери и ободряюще улыбнулась поверх плеча Лайонела.

– Заходи, Луиза. Эта шнуровка меня с ума сведет. А мистер Аштон может идти в пивную и там одеться в компании Робина.

– О, мне не хотелось бы выгонять дона Аштона из комнаты, – лукаво пропела Луиза. Прежде ей не удавалось застать опекуна врасплох, и сейчас она искренне наслаждалась его смущением. – Я помешала… простите…

– Ты совсем не помешала, – заверила Пиппа, услышав, как затаил дыхание Лайонел. – Мистер Аштон и без того собирался идти вниз.

Она легонько ущипнула Лайонела.

Лайонел мотнул головой, как отряхивающая воду собака.

– Да… да… я собирался… то есть, конечно, собирался…

Прыгая то на одной ноге, то на другой, он натянул сапоги и пошел к двери, целомудренно прикрываясь камзолом и плащом. Протиснувшись мимо Луизы, бедняга скатился по лестнице. Луиза обратила невинно удивленный взгляд на Пиппу, отмечая, что та тоже раздета. Смятая сорочка расшнурована почти до талии, а в голом бедре, выглядывавшем из-под подола, было нечто шокирующе интимное. Ясно как день, что Пиппа и дон Аштон знакомы куда ближе, чем хотели показать окружающим.

Интересно, интересно… Опекун всегда держал сторону доньи Бернардины, проповедовал о необходимости держать подопечную в уединении, чтобы не оскорбить ее девичьей скромности, а сам завел связь с замужней женщиной! Знает ли об этом Робин?

Луиза решила при первой же возможности расспросить его.

– Никто не хочет рассказать мне, как бывает, когда теряешь девственность. Правда, донья Бернардина ухитрилась ее сохранить, по крайней мере я так думаю, а моя мама просто не может заставить себя говорить о столь неделикатных вещах. Но ты не находишь, что я тоже должна знать?

– Думаю, пока ты должна удовлетвориться сознанием того, что поставила опекуна в крайне неловкое положение, – строго ответила Пиппа, но все же не удержалась от смешка.

– Я не хотела быть нескромной, – чопорно ответила Луиза.

О, только не стоит притворяться! – воскликнула Пиппа, ухмыляясь. – Ты прекрасно знала, что делаешь! Кстати, я ничуть тебя не осуждаю и на твоем месте затеяла бы ту же игру. А теперь иди сюда, я тебя зашнурую.

Луиза задержала дыхание и втянула живот, позволяя Пиппе затянуть шнурки корсажа. Она потянулась было к фижмам, но Пиппа покачала головой:

– Не стоит. Хватит и нижних юбок. Не забывай, мы поедем верхом. И без того наши платья – достаточная обуза. А теперь помоги мне. Только не слишком туго шнуруй.

Луиза, ободренная смешливым тоном Пиппы, попыталась вызвать ее на откровенность.

– Ты бежишь с доном Аштоном… бросив своего мужа?

Пиппа заправила волосы в шелковую сетку на затылке. Что ни говори, а Луиза заслуживает хоть каких-то объяснений.