Была летняя пора, высокая трава, словно вода, волнами колыхалась на ветру, а пух одуванчиков кружился в золотистой дымке. Роза обернулась, и ее взору открылось поле, поросшее травой, там лежали обломки каменной стены, обозначая место, где когда-то стояло другое здание, дом, которого больше нет, который сгорел дотла.

На вершине холма показалась бегущая девочка в разлетающихся юбках, ее лицо раскраснелось от жары. Она бросилась к Розе, и та, подхватив ребенка на руки и рассмеявшись, начала кружиться по полю.

— Еще! Еще! — кричала девочка, когда Роза опускала ее на землю.

— Нет, у тетушки кружится голова.

— Может, скатимся с холма?

— Взгляни-ка, Мегги. — Роза указала на речку. — Правда, хорошее место? Как ты думаешь?

— Там водится рыба. И еще лягушки.

— Чудесный уголок, верно? Однажды ты построишь здесь дом. Прямо вот тут.

— А как же тот старый дом, наверху?

Роза посмотрела на обуглившиеся останки каменного фундамента на вершине холма.

— Он принадлежал замечательному человеку, — тихо проговорила Роза. — И сгорел, когда тебе было всего два года. Возможно, когда-нибудь, когда ты станешь старше, я расскажу тебе об этом человеке. О том, что он сделал для нас. — Глубоко втянув воздух, Роза взглянула на речку. — Да, это чудесное место для дома. Ты должна запомнить его. — Она взяла девочку за руку. — Идем. Повар ждет нас к обеду.

И они пошли, тетушка и племянница. Пока они шагали вверх по склону, их юбки шуршали в высокой траве, а когда путницы миновали вершину холма, только темно-рыжие волосы Розы иногда мелькали в колышущейся зелени.

Джулия проснулась в слезах. «Это же мой сад. Роза и Мегги ходили по моему саду!» — была ее первая мысль.

Встав с кровати и подойдя к окну, Джулия окинула взглядом розовый рассвет. Облака наконец-то рассеялись, и сегодня она впервые увидела солнце над заливом Пенобскот. Я очень рада, что задержалась подольше и застала эту зарю, подумалось ей.

Стараясь двигаться тихо, чтобы не разбудить Генри, Джулия на цыпочках спустилась на кухню и принялась заваривать кофе. Только она собралась включить воду, чтобы наполнить кувшин кофеварки, как из соседней комнаты донесся характерный шорох бумаги. Поставив кувшин на место, Джулия заглянула в библиотеку.

Генри сидел на стуле, склонив голову и навалившись на обеденный стол, перед ним лежал целый ворох бумаг.

Взволнованная Джулия бросилась к нему, опасаясь худшего. Но стоило ей схватить старика за плечо, как тот сразу выпрямился и посмотрел на нее.

— Я нашел письмо, — сказал Генри.

Его взгляд упал на исписанные страницы, лежавшие перед ним на столе, и Джулия заметила знакомые инициаплы: «О.В.Х.». Еще одно!

— Я думаю, оно последнее, Джулия.

— Но это же замечательно! — воскликнула она. И тут заметила, как побледнел Генри, как дрожат его руки.

— Что случилось?

Он протянул ей письмо:

— Прочтите.

1830 год

Этот отвратительный предмет два дня вымачивался в виски, потому Роза сперва не поняла, что плавает в банке.

Она видела лишь кусок сырого мяса, опущенный в жидкость чайного цвета. Пратт повернул сосуд, поднял его повыше и поднес к Розиному лицу, заставляя хорошенько разглядеть содержимое.

— Вы знаете, кто это?

Она посмотрела на банку, предмет, плававший в жуткой смеси из спиртного и свернувшейся крови, приблизился к стеклу, которое увеличило каждую его деталь. Роза в ужасе отшатнулась.

— Мисс Коннелли, вы должны узнать это лицо, — настаивал Пратт. — Его содрали с тела, обнаруженного позапрошлой ночью в одном из переулков Вестэнда. На теле был вырезан крест. Это ваш зять, господин Эбен Тейт.

Стражник поставил банку на стол доктора Гренвилла. Роза обернулась к Гренвиллу — тот тоже был потрясен уликой, оказавшейся в его гостиной.

— У Норриса в комнате не было этой банки! — возразила она. — Доктор Гренвилл, если бы не его вера в вас, он не просил бы меня прийти сюда. Так что и вы должны поверить ему.

В ответ на это Пратт невозмутимо улыбнулся:

— Я думаю, доктор, все предельно ясно. Ваш студент, господин Маршалл, ввел вас в заблуждение. Вестэндский

Потрошитель — это именно он. Его арест — всего-навсего вопрос времени.

— Если он еще не утонул, — заметил Гренвилл.

— О, мы прекрасно знаем, что он жив. Нынче утром возле доков мы обнаружили следы, ведущие из воды на берег. Мы найдем его, и правосудие свершится. Эта банка и есть необходимое доказательство.

— Хранящийся в виски образец — вот все, что у вас есть.

А также испачканная кровью маска. Белая маска, точь-в-точь как ее описывали некоторые свидетели. — Он бросил взгляд на Розу.

— Он невиновен! — воскликнула девушка. — Я засвидетельствую…

— Засвидетельствуете что, мисс Коннелли? — презрительно фыркнул Пратт.

— Что вы подложили эту банку ему в комнату.

Пратт двинулся на нее с таким разъяренным лицом, что девушка вздрогнула.

— Ах ты потаскушка!

Господин Пратг! — осадил его Гренвилл. Но Пратт не отводил глаз от Розы:

— Думаешь, твои показания чего-нибудь стоят? Я прекрасно знаю, что ты жила с Норрисом Маршаллом. И он уже прихватил свою потаскушку домой на Рождество, чтобы познакомить со старым добрым папашей. Ты не только лежала под ним, ты еще хочешь солгать в его пользу. Он оказал тебе услугу, убив Эбена Тейта?

Расправился с причинявшим беспокойство зятем? — Стражник вернул банку в обтянутую тканью коробку для улик.

— О да, присяжные несомненно поверят твоим показаниям!

— В его комнате не было этой банки, — повторила Роза, обращаясь к Гренвиллу. — Клянусь вам.

— Кто разрешил обыск в комнате господина Маршалла? осведомился Гренвилл. — С чего вдруг Ночная стража стала что-то искать там?

Впервые за время разговора Пратт забеспокоился:

— Я просто выполнил свой долг. Когда поступило сообщение…

— Какое сообщение?

— Письмо, извещавшее, что в его комнате Ночная стража может обнаружить кое-какие интересные вещи.

— Кто прислал это письмо?

— Я не вправе говорить об этом. Гренвилл понимающе усмехнулся:

— Аноним!

— Но мы ведь обнаружили улики, верно?

— Вы готовы рисковать человеческой жизнью из-за этой банки? Из-за этой маски?

— А вам, сэр, стоит хорошенько подумать, прежде чем рисковать своей превосходной репутацией из-за убийцы.