Военный историк К. М. Маль сделал совершенно справедливый вывод: «Европейская тактическая мысль не сумела увидеть леса за деревьями, и основной военный итог гражданской войны в САСШ — сила нарезного стрелкового оружия, помноженная на полевые укрепления, и полное бессилие против них сомкнутых порядков — остался… незамеченным». Подобная архаика тактического мышления приведет к потерям, без которых можно было обойтись, не только во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов, но также в ходе Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, англо-бурских войн и Русско-японской войны 1904–1905 годов. Тактические традиции начнут меняться лишь после жестоких уроков Первой мировой.

Вторая половина XIX века — время колониальных войн, которые велись европейскими великими державами по всему миру. Прогресс по части стрелкового оружия давал армиям метрополий значительный перевес при столкновениях с отрядами повстанцев, а также с вооруженными силами африканских и азиатских княжеств, ханств, султанатов феодального типа.

Но этот перевес не имел решающего характера, пока на полях сражений не появилось скорострельное оружие: сначала митральеза (оружие, стреляющее очередями, с ручным приводом и револьверным блоком из нескольких стволов), а затем пулемет.

Такая разновидность митральезы, как «пулемет Гатлинга», дала северянам мощное средство борьбы с пехотой Конфедерации в ходе Гражданской войны в Соединенных Штатах. Однако несовершенство конструкции долгое время не позволяло подобного рода оружию стать решающим фактором в больших сражениях.

Традиционный пулемет, действующий от энергии патронов, стал частью вооружения сильнейших армий в 1880–1890-х годах. На полях битв Англо-бурской войны 1899–1902 годов он уже применялся массово. Но гораздо больший эффект от его использования был получен во время масштабной борьбы англо-египетских армий за Судан. На протяжении 80–90-х годов XIX столетия исламское движение махдистов нанесло египтянам и их британским союзникам целый ряд тяжелых поражений на суданских территориях. Решающее сражение произошло при Омдурмане в 1898 году. Пулеметы дали британцам огромное преимущество. Потеряв убитыми несколько десятков человек и несколько сотен ранеными, они за один день положили десятки тысяч махдистов, бесстрашно и безнадежно бросавшихся в атаки под ливнем свинца.

Столь же значительный перелом произошел в сфере артиллерии, быстро совершенствовавшейся. На исходе XVIII века пушки стреляли ядрами, разрывными «гранатами» и картечью. Артиллерия прошла полосу бурного развития, мощно повлиявшего и на военную промышленность. Через сто лет использовались фугасные, бронебойные и шрапнельные снаряды, производившие на порядок больше потерь и разрушений. Как уже говорилось, перевес в качестве и количестве артиллерийских орудий оказался очень весомым фактором победы Пруссии над Францией в войне 1870–1871 годов.

Но самые значительные изменения произошли на флоте. В эпоху Наполеоновских войн основной ударной силой военно-морских сил являлись линейные корабли и фрегаты — трехмачтовые парусники с деревянными корпусами. Им на смену пришли эскадры винтовых броненосцев и крейсеров, которые приводились в движение паровыми машинами. Эта трансформация потребовала тотального переоснащения военных верфей, да и всей военно-морской промышленности в целом.

Технические перемены во флоте происходили стремительно.

Трафальгар (1805) и Наварин (1827) ознаменовали эпоху расцвета парусного флота. Но после Наваринской битвы звезда его закатилась чрезвычайно быстро — всего за несколько десятилетий.

Последний крупный эскадренный бой парусников состоялся в Синопской бухте (1853) и принес России новую славу. Любопытно, что за две недели до того произошел первый бой пароходов — российского «Владимира» и турецкого «Перваз-Бахры», также окончившийся для русского флота победой. В 1854 году англо-французская эскадра, действовавшая на Балтике, у острова Котлин впервые столкнулась с заграждениями из морских мин; летом 1855 года мины получили боевое применение: некоторые корабли союзников подорвались на них близ Кронштадта и получили повреждения. Однако Крымская война, своего рода смотр технических новинок военно-морской сферы, принесла и другой опыт, далеко не столь приятный для России и чрезвычайно важный для истории боевого флота в целом. Осенью 1855 года англо-французская эскадра, действовавшая на Черном море, подвергла обстрелу Кинбурн. Союзники применили три плавучих броненосных батареи. Эффект от их участия в бою произвел на современников ошеломляющее впечатление. Русские артиллеристы неоднократно поражали цель, но тяжелые ядра оставляли всего лишь сантиметровые вмятинки на броне, ничуть не вредя корпусу и экипажу. Зато огонь самих броненосцев производил большой ущерб. Так впервые нашли боевое применение броненосные корабли. Десятилетие спустя, во время Прусско-датской войны 1864 года, опять использовался броненосец: датский «Рольф Краке» обстреливал прусскую пехоту с моря. Тогда же состоялись первые эскадренные сражения пароходов: перестрелка у острова Рюген и битва у острова Гельголанд[80]. За два года до этих битв, в 1862-м, произошел первый в мировой истории бой броненосцев: «Мэрримак» южан противостоял «Монитору» северян, и их поединок стал чуть ли не самым ярким эпизодом на море в ходе Гражданской войны Северо-американских Соединенных Штатов. Вторым по значимости эпизодом стала первая удачная атака подводной лодки. Подводное судно южан «Ханли» нанесло удар по кораблю северян в 1864 году у Чарлстона. Так была открыта эра боевых подводных лодок. Первый бой, в котором участвовал целый отряд броненосцев, завершился успехом северян и сдачей большого броненосца конфедератов «Теннесси» в бухте Мобил — несколькими месяцами позднее атаки «Ханли». Не замедлило произойти и первое эскадренное сражение броненосных кораблей. В 1866 году битва у острова Лисса между итальянским и австрийским флотами завершилась тяжелым поражением первого из них.

Итак, 50–60-е годы XIX века стремительно изменили военно-морской флот. С 1860-х годов столкновения парусных эскадр стали бессмыслицей. Крупные боевые парусники просто перестали строить.

На протяжении нескольких десятилетий шло соревнование между броней и корабельной артиллерией: то морские броненосцы оказывались неуязвимыми благодаря своему панцирю, то артиллеристы получали в свое распоряжение столь эффективные орудия, что могли отправлять броненосных гигантов на дно морское, а это, в свою очередь, вызывало новые работы по усилению брони…

В ту пору, когда господство на море достигалось в битвах между парусными титанами, многие державы могли претендовать на высокий статус: строительство подобных кораблей было освоено по всей Европе и во многих государствах Америки. Однако появление могучих броненосцев, нарезной дальнобойной флотской артиллерии и подводных лодок поставило крест на многих государствах как на «великих морских державах». Строительство броненосного и тем более подводного флота требовало высокоразвитой промышленности, обилия инженерных кадров, опыта руководства крупными предприятиями и, наконец, чудовищных, несравнимых с периодом парусного флота, финансовых вливаний. Это означало: отныне на море господствует незначительное количество стран. В их числе оказались Великобритания, Германия, Франция, САСШ, Россия, Япония и в какой-то степени Австро-Венгрия с Италией.

Те же датчане, шведы, испанцы, голландцы, когда-то получившие славу великих морских наций, совершенно потеряли ее во второй половине XIX — начале XX века. Наглядным примером того, каких потерь может стоить попытка претендовать на высокий статус морской державы без необходимых для этого промышленных средств, стали тяжелые поражения Испании в войне с Соединенными Штатами 1898 года. С минимальными для себя потерями американские адмиралы уничтожили две испанские эскадры в сражениях у Манилы и Сантьяго-де-Куба. Притом главной