устраиваясь на центральном ложе саркофага. – Может, мне известны не все его функции?

– А мне что делать? – спросила Инна, нервно оглядываясь. Она ещё не привыкла к чудесам «колдовства», а на следы древней цивилизации Инсектов и вовсе смотрела с детским восторгом и с детским же страхом.

– Жди, – ответил Меринов.

И через минуту исчез.

Неизвестно, что послужило толчком для перехода в «виртуальное скольжение» по «розе реальностей». Марат Феликсович сам этого не понял. Поставив себе цель – перевести тхабс на хроноинверсию, он мысленным усилием запустил «компьютер» Инсектов, начал «листать» его «файлы» и случайно вошёл в операционное поле, запускающее у людей тхабс. Бросок в «розу» получился стохастически-спонтанным, нецелевым, отчего вышел Меринов не там, где хотел.

Этот мир явно не принадлежал земному временному спектру, да и в магическом диапазоне ощущений он имел другой «цвет» и «запах».

Марат Феликсович оказался на гребне вулканического кратера диаметром около двух километров. Причём кратера, накрытого «пузырём магического отказа». В его центре стоял красивый многобашенный замок из розового туфа, окружённый рвом с водой и лесом с белой листвой. А над зубчатой стеной замка высился громадный зверь, напоминающий горбатого крокодила с блистающей ромбовидной бронёй алого цвета. Он разрушал замок, каждым ударом лапы снося одну из башен.

Чёрт побери, это же Ликвидатор! – молнией пронеслась мысль в голове Меринова. Догнал кого-то из иерархов! Но почему меня вынесло сюда?! Я же настраивал тхабс на выход в прошлое…

Потому что этот мир похож на Землю палеозойской эры, пришла вторая мысль. Произошёл сбой программы саркофага. Надо было точнее представлять цель инверсии…

Всё равно такие сбои не должны проявляться на физическом плане…

Саркофаг скорее всего повреждён, вот и глючит. Сматываемся отсюда!

Марат Феликсович хотел активировать тхабс для возвращения на Землю, но решил досмотреть, чем закончится охота Зверя.

Над стеной замка в этот момент возникла фигура седобородого великана в латах, но без шлема, с секирой в руке. Это и был иерарх, хозяин местной реальности. С удивлением Меринов узнал в нём гептарха Лукьяна, который когда-то входил в российский Союз Неизвестных.

Великан ударил первым.

Сверкнув серебристым металлом, взлетела вверх секира, опустилась на голову гигантского горбатого крокодила. Но не пробила ромбовидной брони, – Зверь мог, наверное, увернуться, но не стал этого делать, – и разлетелась на тысячу льдисто-стеклянных осколков, не причинив ему никакого ущерба. Зато ответный удар лапой вспорол сверкающие золотом доспехи гептарха, а второй удар едва не оторвал ему руку.

Великан пошатнулся, отступил, озираясь. Вытащил из-за спины меч, протянул остриём вперёд.

Крокодил оскалился, – улыбка получилась почти человеческой, хищной и презрительной, – сделал стремительный выпад мордой, и меч вместе с рукой оказался в его пасти. Раздался хруст и вслед дикий вопль. Великан ударил противника по узкой морде кулаком второй руки, заставив его выпустить раненую руку с почти раздробленной кистью, тяжело отпрыгнул назад.

Меч так и остался в пасти крокодила, словно был игрушечным, бумажным, а не грозным оружием.

Если бы в этот момент Меринов атаковал Зверя в ментальном поле, Лукьян успел бы сбежать с поля боя, но Марату Феликсовичу такая идея даже не могла прийти в голову. Он жил по другим законам, по законам голодной шакальей стаи, добивающей и поедающей своих раненых собратьев. Поэтому вмешиваться в схватку он не стал. Дождался очередного удара лапой, отбросившего великана-гептарха на его же замок, и активировал тхабс, унёсший Марата Феликсовича из мира гептарха в мир Земли.

Инна терпеливо ждала его возле саркофага, делая вид, что совсем не переживает за босса.

– Где это вы были так долго?

– Почему долго? – не понял он.

– Да уж час прошёл.

Марат Феликсович озабоченно глянул на часы.

– Всего-то шесть минут…

– Час. – Секретарша показала свои часы.

Марат Феликсович покачал головой. Вполне возможно, что темпы времени на планете гептарха не соответствовали временным ритмам Земли, однако раньше удавалось выйти из тхабс-режима в нужное место секунда в секунду.

– Всё в порядке, Марат Феликсович? – поинтересовалась секретарша, заметив его озабоченность.

– Потом будем разбираться. Жди, я еще не доделал кое-что.

И Меринов снова исчез.

На этот раз ему удалось настроить саркофаг должным образом, поэтому тхабс «высадил» его в нужный момент времени в прошлом – двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года, ровно в четыре часа утра. Как раз в этот момент и началась Великая Отечественная война. Почему Хранители упрятали Интегратрон именно в этом временном отрезке, привязав его к столь мрачному событию, Марат Феликсович не знал, да и не задумывался над этим. Ему важен был сам факт существования Великой Вещи, созданной не то Инсектами, не то еще их предками в незапамятные времена. К тому же Интегратрон мог использоваться ими и по другому назначению, поскольку аккумулировал в себе электромагнитное излучение, а также поля неэлектромагнитной природы. Однако главным для маршала СС было лишь одно свойство аппарата – генерирование диапазона частот, необходимых для электрохимической перезарядки клеток тела, то есть – для омоложения организма.

Помня, что Интегратрон доступен ровно двадцать две секунды с момента пуска в четыре часа утра, Меринов потерял лишь две секунды на знакомство с устройством: саркофаг Ликозидов при этом не изменился, просто к его функциям добавилась ещё одна – и мысленным усилием запустил аппарат.

Описать ощущения, потрясшие Марата Феликсовича, можно было одной фразой: кипение!

Всё его тело, каждая мышца, каждое сухожилие, косточка, каждый нервный узел, нервные пути, каждая клеточка буквально «закипели», словно тело превратилось в сосуд с шампанским, газ которого облаком начал подниматься вверх.

Марат Феликсович едва удержался от соблазна сбежать из камеры саркофага, испугавшись, что на самом деле вот-вот растает, распадётся на атомы. Однако он не растаял.

Интегратрон закончил свою работу по настройке попавшего в него организма, отключился, и «кипение» крови в жилах Марата Феликсовича пошло на убыль. Он полежал немного в «ванне» саркофага, прислушиваясь к себе, встал, прошёлся