Избор посмотрел на тяжелые капли, что соскальзывали с его шеста.

— А ты чего больше боишься — что утопят, или что не спасут, когда тонуть будешь?

Исин ничего не ответил, и только помолчав, сказал:

— Живыми вернемся — научусь плавать.

— В болте не плавают, — мрачно осадил его Гаврила. — В болотах только тонут. Забыл что ли?

Он тяжело вздохнул.

Не для того, что бы ощутить бодрящий запах гниющих листьев и стоялой воды, а от сожаления, что придется пачкать сапоги. Но делать было нечего. Начав этот путь, им предстояло пройти его до конца.

— Ну? Что встали? — спросил Гаврила. — Пошли. Чего ждать? Пока стоим, оно мельче не станет…

Как ни пустынно было вокруг, какая-то жизнь в болоте все же была. То и дело до их ушей долетали странные звуки. В сыром, пропитанном туманом воздухе они раздавались гулко. Кваканье далеких лягушек казалось рокотом барабанов, а звук всплывающих наверх пузырьков болотного газа — отрыжкой людоеда. Радости от всего этого было мало, но приходилось внимательно слушать все это — чем дальше они уходили от берега, тем плотнее становился туман, и тем меньше они могли полагаться на глаза.

Пройдя с поприще, Избор остановился и поднял руку. Исин из-за плеча шепотом спросил.

— Что там?

Звуки в тумане растекались, теряли определенность и четкость. Откуда-то доносился ритмичный перестук. Избор поднял палец, и Гаврила стоявший позади всех кивнул. Он тоже слышал. Звук приближался, но Избору казалось, что он пройдет где-то рядом, мимо… Он повернулся, прижимая палец к губам и в этот момент туман перед ними заклубился, словно в нем возник вихрь, из него вылетел тяжелый шест и легко смахнул воеводу в болото… Избор упал в трясину молча. Если б это зависело только от него, то он упал бы туда вовсе без всплеска, но над этим он, увы, был не властен.

С тем же довольным хлюпаньем, с каким оно только что принимало его сапоги, болото приняло и самого воеводу.

Порыв ветра рассеял туман и в сгустившейся перед рассветом тьме Исин увидел перед собой несколько темных фигур. Его рука рванулась к мечу, но на полпути остановилась и потянулась за ножом. Биться мечом было бы сподручней, но он подумал о стоявшем у него за спиной Гавриле. В тумане и темноте тот вполне мог попасть под его удар. А ножом хазарин мог бы управится и не хуже.

На его счастье разбойники удивились встрече не меньше чем он сам и пользуясь этим сотник успел взмахнуть ножом. Взмах руки, блеск стали, свист рассеченного воздуха и ближний разбойник рухнул с мостков в грязь.

Расчистив путь, Исин прыгнул вперед. Болото неохотно отпустило его, но, пролетев пару шагов, он вернулся обратно. Плетенка под ногами прогнулась, но выдержала удар. Не теряя времени, он мертвой хваткой сжал горло второго разбойника. От неожиданности тот даже не ухватился за кинжал. Легкие просили воздуха, и он бестолково пытался разжать пальцы сотника у себя на шее.

— Что? — спросил Гаврила. Тишины вокруг уже не было. Туман наполнился шумом и криками. Он понял, что что-то происходит, но еще не понял что именно. В тумане кто-то хрипел, сотникова спина моталась туда-сюда, но он молчал чем-то занятый. Масленников вскинул кулак, но другого движения не сделал — не ударил по нему. Фигуры, что шевелились в тумане, казались бесформенными, и кто там был свой, а кто чужой сказать мог разве что, колдун Муря, да и то не сам по себе, а со своей волшебной совой на плече. Гаврила замешкался, и тут его, как только что Избора сшибли в грязь.

Услышав за спиной всплеск, Исин оглянулся, и похолодел. Гаврила только что стоявший позади него погружался в вонючую болотную жижу. Руки его вцепились в настил, а над ним стоял невесть откуда взявшийся разбойник и колотил его шестом по всем тем местам, что выступали из грязи. Гаврила мычал от боли, но рук не отпускал — утонуть в грязи он не хотел.

Разбойник, что только что слабо трепыхался в Исиновых руках, воспрянул духом и обхватил хазарина поперек туловища. Сотника приподняло над болотом, и он вдруг увидел, что позади всех стоит еще один разбойник. В тумане тускло блестел наконечник копья, который он нес вместо шеста. Немного присев он готовился при первой же возможности пустить его в дело. Исин не стал этого дожидаться.

Отпустив разбойничье горло, он обеими ладонями ударил того по ушам.

Разбойник взревел и уронил сотника. На свое счастье Исин упал на плетенку и сумел устоять. Под ногами упруго качнулось, но плетенка выдержала, и тогда Исин ухватив оглушенного противника одной рукой за горло, а другой за пояс, приподнял его над болотом и швырнул его в копьеносца… На секунду он ощутил смрад выпитой недавно разбойником скверной браги, увидел налитые кровью глаза и враг улетел в туман.

Все получилось почти так, как хотел хазарин. Брошенный им разбойник налетел на острие копья своего товарища, но тот не упал в болото, как рассчитывал сотник, он даже не попятился… Этот оказался человеком бывалым и совершенно безжалостным. Не обращая внимания на крик товарища он сильным ударом ноги попросту сбросил его с копья и, отведя руку назад, в длинном выпаде постарался достать хазарина, но тот уже летел к нему. В прыжке он отбил копье, однако, потратив на это часть своих сил, не долетел до разбойника. Упав плашмя на мостки, он поднял тучу брызг, но судьба улыбнулась ему. Он сумел дотянуться руками до ног и потянул на себя.

Выронив копье, вражина взмахнул руками, вскрикнул и грохнулся рядом с Исином. В следующее мгновение сотник оказался рядом и, ухватив врага за волосы, приподнял над собой, ударил о край мостков, а затем окунул в грязь.

Едва первые пузыри из разбойничьего горла взбаламутили стоячую жижу, как Исин содрогнулся от удара. — последний из оставшихся на ногах разбойник бросив Гаврилу обрушил свой шест на хазарскую спину. Исин вскрикнул, пошатнулся, но разбойника, что дергался у него в руках, не выпустил. Он только все глубже и глубже опускал его голову в трясину, напрягшись в ожидании следующего удара, но его все не было… Когда разбойничьи ноги перестали дергаться, он повернулся и увидел, что последний из разбойников лежит на мостках и держится за глаз, из которого торчит Изборов нож.

Все кончилось.

Сейчас Исину был ни до чего. Не имея сил встать на ноги, он поднялся на четвереньки и постоял, так качая головой и приходя в себя после удара.

— Хвостом еще помахай, — пробулькало у него из-под ног. — Тащи, давай…

— Ага — тяжело выдохнул хазарин — Вы там отдыхали, пока я врагов крушил, а потом еще и тащи вас…. Не честно как-то… А?

Каждый вздох прибавлял сил, круги, что вертелись перед глазами становились тоньше и бледнее.

— Кончай перечить… С воеводой говоришь, все-таки….

Исин наклонился над трясиной, отыскивая, за что взяться, что бы поднять наверх тот комок грязи, в который превратился воевода.

— Какой ты воевода? Воеводы в это время в теремах сидят, брагу пьют, а ты… Ты леший какой-то или водяной…