– Черт… – вырвалось у меня, сама не зная почему.

– Ладно. Идем. Я покажу тебе, где ты можешь переодеться и отдохнуть. – в одну секунду Джина вскочила на ноги и протянула мне ладонь. Заражаясь ее жизненным оптимизмом, я последовала ее примеру, и мы спустились на второй этаж.

По пути к спальне женщина невзначай показала кабинет, где, по идее, должен сидеть Пол, и мне почему-то захотелось зайти к нему… «Что ты скажешь?!» – раздалось у меня в голове, и я быстро догнала Джину.

Наша с Полом спальня больше походила на мою столичную квартиру. Зал, столовая, гостевая, ванная и «тронный зал» с кроватью поражали своей роскошностью и вычурностью. Золотые, черные и красные палитры, окна во всю стену и личная терраса заставляли пропускать вздохи.

– Это невероятно… – глядя в окно на личный парк с сотней роз, прошептала я. Джина лишь улыбнулась, но в ее глазах тут же взыграла гордость.

Женщина перекинулась со мной парой слов, но я была слишком углублена в себя, чтобы вести светские беседы. Джина тут же распознала это на корню и оставила меня одну.

Я же сразу скинула неприятную одежду и открыла пакеты, подаренные Джиной – тончайшее черное шифоновое белье без косточек и подкладок, обнажающее тело и подчеркивающее каждый его изгиб. А еще халат из нежнейшего шелка с прозрачными вставками спереди у завязок и на рукавах. Надевая его, я осознавала, что выбрать такое мог только человек с тончайшим вкусом, а надеть – девушка с идеальной фигурой и недюжей смелостью.

Когда посмотрела на себя в зеркало, мне пришла в голову лишь одна мысль – что сказал бы Морган? А ведь он сидел там, в кабинете, один и думал лишь о тех кислотных словах, что я вылила ему на голову в саду… Я упала на постель и вдруг осознала странную вещь – мне важны его чувства. Не только в отношении меня, а вообще.

И если мне полегчало, разве я не могу хоть немного облегчить участь Моргана? А я ведь знала, какие слова помогу ему поверить в завтрашний день… Потому что отныне они и меня держали на плаву, не давая утонуть в пучине безысходности.

– Пусть я не могу забыть, но могу ведь… научится с этим жить? – вслух озвучила я и тут же подпрыгнула на месте. Наскоро поправив прическу, расправив новый халат и белье, решила пойти к Моргану сама и исправить то, что натворила совсем недавно – подарить нам обоим надежду.

Дверь в кабинет мужчины была черная и громоздкая. Мелкие, неразборчивые узоры золотой змеей обнимали выпуклые каемки… Я смотрела на нее добрых пять минут и все никак не решалась войти. Наверное, где-то глубоко в душе прекрасно знала – пути назад уже не будет. Что-то измениться, и это решит все. Я хотела этих изменений так же сильно, как и боялась, и когда сомнения стали практически паническими, пнула дверь вперед, не давая себе больше времени на раздумий.

Дыхание ускорилось, начало мутить, а головокружение не позволяло иди ровно, не цепляясь за лутки дверей. Тем не менее прямо напротив меня, около небольшого черного столика, стоял Морган с тамблером виски. Пути назад уже не было, и я ступила вперед.

– О, ты пришла… – спокойно констатировал Морган, а затем его цепкий взгляд прошелся по моему телу. Я ощущала, как он осторожно касается шеи, задерживается на груди, а затем змеей спускается к бедрам… После чего Пол резко развернулся и ушел к письменному столу, оставляя меня в полном замешательстве на входе. – Подарок от Джины, да? Я уже было подумал, что она узнавала твои размеры для шорт и топика на три размера меньше, а она еще расщедрилась на «голое» белье.

Мужчина сел за стол и бросил на меня усталый взгляд. В нем не было осуждения или обиды. Нет… Скорее, все та же уверенность в себе, в каждом слове и действии. Возможно, это подтолкнуло меня отбросить страхи и направиться прямо к мужчине.

Я видела, как Морган пытается сосредоточится и натянуть маску холодного безразличия. Но она то и дело спадала, стоило ему снова увидеть оголенные участки тела. Его желваки напряженно играли, ноздри раздувались, а пальцы до хруста сжали тамблер, но Пол все молчал и молчал… Посему я осторожно подошла к столу и села на него. Моя грудь была как раз напротив глаз мужчины, и я не удержалась от маленького подтрунивания, чтобы обратить его внимание на себя.

– Нравится? Хочешь, могу показать тебе само белье. Халат, безусловно, идеален, но белье от Джины просто нечто… – моя рука плавно подползла к завязкам халата, но я даже не успела потянуть за них… Что-то странное случилось с Морганом, он словно очнулся и, выругавшись на английском, слишком крепко сжал мою руку, не дав сделать задуманное. – Что… Что ты делаешь?

Мужчина тяжело выдохнул и отвел взгляд. По-видимому, это не сильно помогло, ведь он махом осушил полтамблера и только затем посмотрел на меня.

– Мы должны прояснить некоторые детали… Ты не сможешь управлять заводом сама. Это не просто бизнес, это стиль жизни, где постоянно кто-то должен прикрывать тебе зад: полиция, налоговая, чиновники… Ты слишком наивна и неопытна, чтобы сейчас взять на себя такое. Посему я предлагаю купить у тебя завод по очень выгодной цене. Документально мы оформим дарственную, чтобы ты больше выиграла. А затем… – мужчина закашлялся от долгого монолога, но затем прочистив горло, выдохнул: – А затем мы оформим развод, и ты свободна. Обещаю, что не стану лезть в твою жизнь. И отдельно извини за этот ужин с Джиной. Она вечный ребенок и всегда ведет себя слишком… экспрессивно.

Вязкий ком подкатил к горлу, а тело одеревенело. Я ощутила привкус металла у себя во рту и только позже осознала, что прикусила язык до крови. Ощущение, как теплая жидкость медленно течет в желудок было ничем по сравнению со способность сдерживать слезы и истинные чувства. Просто сидя на месте и серьезно глядя на Пола, я ждала, чем закончился его речь… Только вот он уже молчал, и надрывный хрип сам вырвался из горла:

– Ты хочешь развестись со мной? Сейчас… Черт, именно сейчас?!

Так странно… Пол Морган предлагал мне то, о чем я мечтала с первого взгляда на него. То, что грело меня холодными вечерами… Но сейчас это слово – свобода – веяло могильной пустотой. В голове появилась странная идея, что теперь я могу существовать только рядом с Морганом или… вообще не существовать.

Паника. Безысходность. Отчаянье… Вот что чувствует человек, который наконец получает желаемое. Когда я последний раз задумывалась, зачем мне свобода? Видимо, только получив ее отголосок, наконец смогла осознать, что истинная свобода была только в клетке Пола. Это сумасшествие, болезнь, мой диагноз. Погибель и тут же выход. Это разъедало и тут же радовало – я, наконец, поняла, чего хочу. Я хочу только его – Пола Моргана. Всего, целиком, без остатка.

Только вот… поздно. Все надежды растворились в пустоте его колких слов, последний камень в доме моей жизни только что превратили в пыль.

– Этого хочешь ты, Настя, – после молчания длиною в вечность, сказал Пол. Откупорив полупустую бутылку скотча, он не стал наливать ее в тамблер, а тут же отпил с горла. – Все началось неправильно… Слишком поздно я понял, что действовал неправильно… Слишком поздно осознал, что твоим эмоциям можно доверять и не стоит ждать постоянный подвох. Ты права, это нельзя простить. Такого просто не бывает.