И тут словно что-то включилось в Кае, какой-то дремавший до этого механизм. Он вдруг с предельной ясностью ощутил свое тело, в голове вспыхнуло видение предстоящей схватки — будто она уже закончилась и ему осталось только отыграть отведенную роль.

За долю мгновения до того, как на него обрушился Дробящий Увалень, Кай резко крутнулся в сторону и сильным скользящим ударом, многократно увеличенным вращением тела, рубанул мечом по левой лапе Увальня, изменив траекторию падения твари. При этом Кай не остановился, а пошел на очередной оборот.

Дробящий Увалень громоздко рухнул набок, и тут же еще более сильный удар сотряс его башку. Клинок угодил точно под ухо, меж двух серых камнеподобных пластин, и вошел почти по рукоять.

Рев твари перешел в визг. Громадная туша забилась, размахивая лапами. Увалень изогнулся, резко поднимаясь, и Кая, в это самое мгновение напрягшегося, чтобы вытащить меч, оторвало от земли. Клинок обломился — Кая отбросило на несколько шагов, пару раз перевернув в воздухе.

Он упал на руки, кувыркнулся и вскочил — хоть бросок был и неожиданным, но у Кая получилось сгруппироваться. Он на мгновение остановился, отходя от жуткого напряжения. Звуки битвы словно отдалились, а в ушах забилось собственное оглушительное дыхание.

Дробящий Увалень ревел и неистово бился в кольце болотников — во все стороны летели ошметья грязи и целые куски мха. Никто из рыцарей не мог подступиться к твари. Поняв это, Кай от досады прикусил губу. Он-то метил в один из нервных центров Увальня, в тот, что отвечает за координацию движений, — и удачно попал, лишив тварь возможности предпринимать осмысленные действия. Вот только теперь к этой ожившей, невероятно могучей молотилке было не подойти. Хаотичность движений твари не позволяла хотя бы приблизительно рассчитать атаку. Один из болотников взвился в мощном прыжке, но, попав под взмах задней лапы, словно мяч, отлетел в сторону.

Кай выругался и побежал к месту схватки. Он допустил промах, ему теперь и расхлебывать это дело.

Ему оставалась всего пара шагов, когда стоящий впереди него рыцарь в зеленых латах, сплошь покрытых пятнами копоти и грязи, вырвавшись из кольца, зачем-то сорвал с себя шлем и, мазнув ладонью по рассыпавшейся копне белых волос, метнул в Увальня нечто настолько крохотное, что Кай даже не разобрал, что именно. Раздался оглушительный треск, будто переломили пополам большое дерево, и тварь замерла, мгновенно покрывшись коростой голубого льда, который, ярко сверкнув, тут же начал быстро таять. Но зеленый болотник успел: в два прыжка, сделав вынужденную остановку на бедре твари, он оказался на скособоченной серой спине и с размаху погрузил длинный прямой меч меж пластин в то место, где голова соединяется с шеей.

Без звука чудовищная туша Дробящего Увальня обмякла. С нее ручейками сбегала вода, в которую превратился магический лед. Кай шумно выдохнул, снял шлем и вдруг увидел рядом с собой Эула.

— Эул, я… — виновато сморщившись, начал он, но Эул отвернулся.

Айя спрыгнула с поверженного монстра. Волосы ее, как тотчас заметил Кай, с левой стороны были забраны двумя длинными заколками, словно вырезанными из голубого льда. Эул оглянулся туда, где двое болотников вели под руки Грева, сбитого лапищей Дробящего Увальня. Впрочем, пройдя пару шагов с поддержкой, Грев дальнейший путь продолжил самостоятельно, только чуть прихрамывая и держась за грудь. Его голубая кираса, сделанная из панциря Зудящего Краба, украсилась паутиной черных трещин.

— Я в порядке, — кашлянув, сообщил Грев.

Эул, зыркнув на него суровым взглядом, приказал:

— Строиться!

Кай понял, что старший патрульный сейчас ничего ему не скажет. Они находились в дозоре, и солнце уже перевалило за половину, значит, была пора двигаться обратно к Крепости. Они вернутся, и уже в Крепости Эул наверняка выдаст Каю все, что полагается.

«Болотники в битве должны действовать, как единый слаженный механизм, — застучали в голове Кая слова одного из Мастеров Укрывища, — предпринимая какой-либо шаг, рыцарь обязан знать, что этот шаг принесет его товарищам…» Разве Кай, убивая нерв координации движений Дробящего Увальня, подумал, что подвергнет опасности всех остальных патрульных? Впрочем, Айя довольно быстро обездвижила тварь… Быстро, но недостаточно быстро. Пострадал Грев. Получается, она виновата в этом? Нет, негоже болотнику, прикрываясь случайностью, отводить от себя вину. А если бы при Айе не было Искр Голубого Плена? Они, конечно, были, только вот Кай об этом не знал. Ведь Кай, собираясь в дозор, был полностью озабочен тем, что его ждет на Болотах. Он не обратил внимания, какие амулеты и артефакты, кроме обязательных, взяли с собой его товарищи. Значит, вина полностью на нем, на Кае…

Болотники выстроились цепью и двинулись в обратный путь. От Гнилой Топи до Крепости — несколько часов ходьбы, которые надо было преодолеть, пока не стемнело. Но через десять ударов сердца цепь остановилась. Эул поднял руку. Давящая тишина сгустилась над шестеркой рыцарей.

«В чем дело?» — хотел спросить Кай, но не решился нарушить эту тишину. Он знал, что Дробящий Увалень всегда появляется на Болотах в одиночку. Никогда еще не случалось такого, что вместе с этой тварью приходила еще какая-нибудь. Впрочем, Кай знал об этом от Мастеров, которые не уставали повторять, что на Туманных Болотах нет ничего невозможного, — и, помня об этом, надо быть всегда готовым.

Из серой клубящейся дали Болот долетел странный отзвук, похожий на отразившееся в громадном могильном склепе эхо безумного хихиканья. Кай заметил, что болотники начали переглядываться, словно безмолвно спрашивая друг друга о природе этого звука, и перевел взгляд на Эула. Напряженно нахмурившись, старый рыцарь пошевелил губами. Теперь все болотники смотрели на него.

— Он вернулся, — проговорил Эул. — Черный Косарь.

* * *

По правилам рыцарей Ордена Болотной Крепости никто не мог выйти к Порогу в одиночку, какое бы неотложное дело его ни звало. Но каждый имел право кликнуть с собой желающих, собрать ватагу — называли такое мероприятие болотники. По большей части собирали ватагу тогда, когда нужно было вернуться на место битвы, чтобы забрать трофеи, части тварей, из которых затем приготовлялось оружие и доспехи, ибо патрульным не разрешалось отвлекаться ни на что другое, кроме как на собственно патрулирование.

И на это были вполне понятные причины, которые понимали все. Достаточно было чуть-чуть ослабить внимание, и опасность неожиданного нападения тварей из-за Порога возрастала многократно. Туманные Болота, как бы ни казались они в тот или иной момент безжизненно спокойными, непредсказуемы. Это было первым, что должен усвоить болотник.

Убитая тварь по традиции принадлежала тому, кто нанес решающий смертельный удар. Но болотник, уничтоживший тварь, мог и отказаться от своих трофеев, передав право на обладание ими тому, кто об этом попросит прежде других.

Кай, сидя на своей кровати в казарме на двенадцать человек, тщательно чистил доспех от налетов копоти. На соседнем месте бруском огневого камня стачивал зазубрины на мече Хлаф — один из тех, кто вместе с ним сегодня патрулировал Гнилую Топь. Оранжевые искры вспыхивали на синеватом клинке Хлафа каждый раз, когда он с силой проводил по нему бруском. Парень, ожидавший упреков со стороны товарищей, время от времени искоса посматривал в сторону своего соседа, но Хлаф, тридцатилетний молчун, уже второй год ходивший в дальние дозоры, а в последние несколько месяцев участвовавший в походе к Истокам, безмолвно продолжал свое дело.