– Понятно. – Принцесса насмешливо сморщилась, наблюдая за тем, как прерванный на середине своей занимательной речи Сейнал недоумённо моргнул и обиженно покосился на невежливую слушательницу. В такие моменты у неё появлялось непреодолимое желание подразнить своего жениха, и иногда, например, вот как сейчас, она этому желанию потворствовала. – У каждого с-с-свои развлечения. И с-с-своё мнение, даже подчас-с-с правильное… но не вс-с-сегда интерес-с-сное.

Юноша возмущённо замер, прожигая её взглядом, горящим праведным негодованием, но, как всегда, особого эффекта не добился, что рассердило его ещё больше. Отложив кисть, он скрестил руки на груди, не обращая внимания на новые разноцветные пятна, появившиеся на его рубашке, и горячо заговорил, пытаясь в очередной раз убедить собеседницу в своей правоте:

– Ты совершенно не интересуешься ничем, что выходит за рамки твоих представлений о заслуживающих внимания событиях! Некоторые вещи ты просто игнорируешь! В мире столько всего, а ты преднамеренно ограничиваешь себя такими вещами, как война, интриги и убийства! Так нельзя. – И несколько не по теме потребовал, наконец заметив, в какой позе его прочувствованную речь слушает его натурщица: – Не вертись!

Эра покорно застыла в прежнем положении, наблюдая краем глаза за женихом, снова взявшимся за кисть, и пытаясь понять, что же его не устраивает в её отношении к миру. В конце концов, у каждого свои предпочтения, и их следует уважать. Ведь она же не усматривает трагедию в том, что он, в очередной раз наткнувшись на интересную практическую задачку по экономике или картину какого-нибудь давным-давно умершего художника, в своё время наверняка известного исключительно проблемами со зрением, что позволяло ему создавать неподражаемые «шедевры», забывает всё на свете?! Признав, что совершенно не понимает этого человека, принцесса задумалась о более прозаических вещах, – например, о предстоящей помолвке и связанных с ней возможных проблемах.

Словно в ответ на её мысли за дверью раздались знакомые шаги – и в мастерскую художника ввалилась мать, сердито объясняя кому-то по коммуникатору, что она думает о его способностях и профессиональных навыках. Сейнал, увидев Императрицу, тут же забыл и про обиду, и про портрет. Свою будущую тёщу он всё ещё немного побаивался скорее по привычке, чем по реальным причинам, и старательно скрывал эту, как он считал, слабость от окружающих. Эра, ощутив напряжение, охватившее юношу, обречённо вздохнула и тут же пожалела об этом. Волна непередаваемых ароматов, витавших по комнате, обрушилась на её измученное обоняние с яростью оголодавшего орота[9]и заставила судорожно закашляться в тщетной попытке избавиться от раздирающих горло едких паров. Саан побери, как не вовремя! Нужно было всё-таки заблокировать обоняние! Принцесса безуспешно пыталась справиться с собой и отвлечь мать от её будущего зятя, прекрасно понимая, что в таком состоянии Эфа вполне может перепугать его до смерти, сведя на нет все её усилия последних дней. Знать бы ещё, кто успел довести её до крайней степени бешенства, чтобы потом было кому выразить своё отношение к подобным пакостям!

В конце концов Эра сумела подавить рвущий лёгкие кашель и с удивлением обнаружила, что её вмешательство пока не требуется. Оказавшись в атмосфере, насыщенной до предела запахами красок и прочей дряни, необходимой любому уважающему себя художнику для создания шедевра, Императрица на мгновение оторопела, но быстро справилась с собой и теперь внимательно оглядывалась по сторонам, не обращая внимания на находящихся в комнате разумных существ. Судя по всему, она искала источник газовой атаки. Принцесса изумлённо приподняла уши, ей бы никогда и в голову не пришло, что от этой отвратительной вони может быть толк! Однако перед ней было безусловное доказательство обратного: ароматы мастерской практически мгновенно вывели её мать из состояния неконтролируемой ярости и заставили сосредоточиться на более важных вещах, например, – на вопросе самосохранения во враждебной среде. Эра усмехнулась и, прекрасно понимая, что долгого эффекта ждать не приходится, вежливо поинтересовалась, отвлекая внимание Эфы от единственного в комнате человека, как наиболее уязвимого для её атаки существа:

– Что с-с-случилос-с-сь?

Императрица моргнула, перевела взгляд на дочь и, видимо решив, что та достаточно хорошо обучена и при наличии реальной угрозы не позволила бы находиться в комнате своему жениху без должной защиты, а уж тем более не стала бы ему позировать, перестала искать источник опасности и сердито рыкнула:

– Эти каанцы окончательно с-с-сошли с-с-с ума и ус-с-строили проповедь прямо в тронном зале! В прис-с-сутс-с-ствии журналис-с-стов, выпрос-с-сивших у нашего отдела по с-с-связям с-с-с общес-с-ственнос-с-стью право на с-с-съёмку приготовлений к завтрашней церемонии! Теперь по вс-с-сем каналам транс-с-слируют замечательные кадры, пос-с-скольку прис-с-ставленный к этим пронырливым с-с-созданиям с-с-сопровождающий не додумалс-с-ся конфис-с-сковать запис-с-сь, которую они ус-с-спели с-с-сделать, пока охрана выпроваживала с-с-святош из помещения! Вдобавок ко вс-с-сему, эти на голову ушибленные арис-с-стократы умудрилис-с-сь запланировать на завтра пять заговоров! Пять! У Хизы не хватает людей, чтобы арес-с-стовать вс-с-сех заговорщиков, и времени, С-с-саан побери, потому что ещё нужно ус-с-спеть проверить гос-с-стей, помещения и с-с-слуг на предмет возможной опас-с-снос-с-сти!

– Тебя ведь злит с-с-совс-с-сем не это. – Эра не собиралась поддаваться на простенький приём отвлечения внимания, в конце концов, она и сама им владеет неплохо. – В чём дело?

– Не это. – Мать одобрительно взглянула на неё, и девушка уловила её холодное удовлетворение результатом воспитания дочери. – Но о причинах моего дурного нас-с-строения мы поговорим позже. С-с-сейнал, я приношу с-с-свои извинения за эту вс-с-спышку, в с-с-своё оправдание могу лишь с-с-сказать, что очень ус-с-стала и не владею с-с-собой в должной мере.

Принцесса молча наблюдала за тем, как её жених, несколько опешивший от такого стремительного перехода от ярости к полному спокойствию, принимает извинения и вежливо заверяет Императрицу в том, что не считает её поведение предосудительным, и чувствовала, как из глубины сознания поднимается злость пополам с восхищением. Ей самой ещё ни разу не удавалось, дойдя до такого накала страстей, быстро обуздать свой темперамент, и уж тем более она была неспособна, пребывая в бешенстве, помнить о секретности и прочих вещах, которые не охватываются банальным инстинктом самосохранения. Да-а, до высот самоконтроля матери ей, судя по всему, ещё расти и расти. Но с другой стороны то, что довело её мать до такого состояния, действительно было смертельной угрозой, и Эра злилась оттого, что не может в полной мере помочь близким людям справиться с грядущей опасностью, какой бы она ни была.

Эфа, ощутив мысли дочери, коротким импульсом передала ей суть проблемы, продолжая вежливо заверять своего будущего зятя в том, что помолвка пройдёт как положено и ему совершенно нечего опасаться на территории Империи в целом и дворца в частности. Принцесса слушала этот монолог краем уха, пытаясь осознать полученную информацию и все последствия, которые за собой повлечёт её обнародование. Получалось, что эта, казалось бы, мелкая неприятность стала последней песчинкой, способной обрушить всю гору накопившихся проблем и похоронить под ней множество людей и нелюдей, начиная с Императрицы и её семьи. Эра с трудом сдержалась, чтобы не оскалиться, ярость, клокотавшая в её душе, требовала выхода…