После перерыва начинается урок музыки. Зак говорит мне, что они называют учителя Тонтон Мариус, потому что он с юга. Видимо, я выгляжу потерянным, и он добавляет:

– Ну, из Марселя Паньоля.

– Кто это?

– Mon Dieu! Ты и в самом деле ничего не знаешь?! Он известный писатель, и главного персонажа его книг зовут Мариус, он с юга. Неужели ты не видел фильм «Манон с источника»? Он вышел в прошлом году.

Я отрицательно качаю головой и краснею. Я не привык быть тем, кто ничего не понимает.

– Я был в Америке один раз, – тихо произносит Зак, – но совсем не помню эту поездку, мне был всего год. Папа сказал, что свозит меня туда еще раз, когда я стану постарше. А правда, что там у всех есть телевизор?

– Наверное. – У всех, кого я знаю, он точно есть, но это же не значит, что он есть у каждого человека в Америке.

– Вау! Значит, все богатые?

– Я не думаю.

Я вспоминаю уборщика улицы. Он не показался мне богатым. Но я ни разу об этом хорошенько не думал.

После урока музыки с Тонтоном Мариусом начинается урок математики. Я всегда хорошо понимал математику, и на ней не нужны слова, только бесконечные строчки с цифрами. Я хорошо с ними лажу.

Учительница ходит взад-вперед между рядами и время от времени тыкает линейкой в тетради, указывая на ошибки. Она подходит ко мне и задерживается над моей партой.

– Bien, Samuel, ça se voit que tu as déjà fait des mathématiques[21].

У нее мягкий голос, он звучит как колыбельная. Я поднимаю голову и улыбаюсь ей. Я думаю, что она сказала, что я хорошо справляюсь.

– Maintenant, il faut travailler ton français[22].

После урока Зак спрашивает:

– Хочешь пойти ко мне после уроков?

– Еще бы!

Все лучше, чем возвращаться в унылую квартиру.

– А может твоя мама спросить у Сары?

– Кто такая Сара?

– Женщина, которая меня забирает.

– Что? Я думал, что это твоя мама.

– Нет, моя мама сейчас в Америке.

– Но месье Леплан сказал, что ты приехал в Париж к своим родителям. Он сказал, что тебя перевезли в Америку из-за войны.

– Неужели? Значит, он не знает всю историю. Это секрет.

– Секрет? О чем это ты?

– Мне нельзя говорить об этом.

– Но я очень хорошо умею хранить секреты. Клянусь жизнью. – Он кладет руку на сердце и делает такое серьезное лицо, что я начинаю смеяться.

– Зак, я расскажу тебе, как только смогу, обещаю. Просто не сейчас.

– Ладно. – Зак пожимает мне руку. Это заставляет меня почувствовать себя взрослым.

– Но я уверен, что Сара разрешит.

Так что после школы, как мы и задумали, Зак просит свою маму узнать у Ненастоящей мамы, можно ли мне пойти поиграть к ним в гости. Саре, кажется, нравится эта идея, и она улыбается мне так, будто только что услышала очень хорошую новость.

– Ну же, она разрешила. – Зак тянет меня за собой. Я оглядываюсь и вижу, что Ненастоящая мама идет за нами и болтает с мамой Зака.

– Она что, тоже идет? – спрашиваю я.

Зак оглядывается на них.

– Ну да, а что?

– Ничего, просто спрашиваю.

Черт! Она наверняка прямо сейчас рассказывает маме Зака всю историю. Теперь Зак обо всем узнает. И тогда он узнает, что я ему соврал, и это положит конец нашей дружбе. Что мне теперь делать?

– Зак, – говорю я, – Я должен рассказать тебе секрет. Когда мы останемся вдвоем.

Париж, 17 сентября 1953 года

У Сэма появился друг. Это тот самый лучик надежды, о котором она молилась. Она провела отличный день, разговаривая с мамой Зака, в своей новой знакомой Сара нашла хорошего собеседника, готового выслушать и помочь, если потребуется. Она заряжается положительными эмоциями, когда представляет себе будущее, в котором Сэм играет со своим новым другом, пока они с Давидом разговаривают с родителями; как они вместе выезжают на выходные, устраивают пикники летом, ездят в зоопарк, в парки, музеи.

– Еще чаю? – предлагает мама Зака.

– Спасибо, но я откажусь. Должно быть, уже поздно. Нам стоит собираться домой. Я замечательно провела время.

Она смотрит на часы: 6:30! Давид вот-вот должен вернуться с работы. Он будет переживать, когда увидит, что их нет.

– Мне так жаль. – Сара поднимается со стула. – Я даже подумать не могла, что уже так поздно. Спасибо за ваше гостеприимство.

Сэм еле волочит ноги, когда они возвращаются домой. Он делает это нарочно, потому что видит, что Сара торопится. Когда он останавливается перед витриной магазина, она берет его за руку и тянет вперед:

– Allez, Сэм. Уже поздно.

Сила, с которой мальчик вырывает свою тоненькую ручку, заставляет ее ахнуть. Она отпускает ее. Нет никакого смысла спорить с ним, будет только хуже, поэтому она притворяется, что тоже смотрит на витрину. Она знает, что вскоре Сэму наскучит и он пойдет дальше.

Через две минуты Сэм начинает идти вперед, и на этот раз Сара делает вид, что она совершенно не торопится.

Когда они входят в квартиру, Давид встречает их у двери:

– Где вы были?

Сара чувствует, как Сэм замирает от страха.

– Самюэль нашел друга в школе. Я познакомилась с его мамой, и мы попили чай вместе.

Она видит, как Давид облегченно выдыхает.

– Я беспокоился.

Сара сжимает его руку.

– Прости, я не заметила, как пролетело время.

– Нет, я рад, что вы хорошо провели время. Что вы делали?

– Мы просто пили чай и болтали.

Сэм проскальзывает мимо них в свою комнату.

– Пойду поздороваюсь с ним как следует, – говорит Давид.

Сара идет за ним в комнату Сэма. Когда они стучат и заходят внутрь, Сэм поднимает глаза и быстро запихивает лист фиолетовой бумаги в ящик стола.

– Bonsoir, Samuel. – Кажется, Давид делает вид, что ничего не заметил, но Саре очень интересно, что было на том листе бумаги.

– Alors, c’était comment, l’école?[23] – Давид проходит дальше в комнату.