Теперь ему было абсолютно ясно, что она не собирается приглашать его в дом. Правда, такой суровой встречи на крыльце он никак не ожидал. Впрочем, это даже хорошо, и он вздохнул с облегчением: раз сюда еще не дошли дурные вести, значит, у него есть время подготовиться.

– Мне, возможно, понадобится та повозка, которую они вроде бы продать собирались, – наконец сказал он.

– Зачем же покупать такую рухлядь? Лучше уж взять ту, что моему мужу принадлежала. Я слышала, ее где-то возле дома Санчесов нашли.

Он снова помедлил, прежде чем спросить:

– Кто тебе такое сказал?

– Там говорили, – неопределенно махнула рукой Нора.

– Слухи – вот что это такое. Слухи – и только. Я больше ничего об этом не слышал, хотя сперва даже поехал туда и посмотрел. – Если бы он потупился и стал рассматривать собственные сапоги, если б заколебался, если б только моргнул или вздрогнул, думала Нора, я бы сразу поняла, что он врет. Но вид у Харлана был самый что ни на есть честный, и смотрел он ей прямо в глаза. – Если ты, Нора, мне не веришь, то утром я непременно еще раз туда съезжу. Ей-богу, съезжу.

Ей хотелось ответить, но она слишком долго ждала этой возможности и сейчас неожиданно заставила себя сменить тему:

– А что ты с повозкой-то делать собираешься?

– Да вот хочу заставить своего заместителя ее покрасить, написать на ней мое имя и возить ее следом за моим конем вплоть до выборов, чтобы те, кто еще колеблется, точно знали, за кого голосовать. – Нора засмеялась, и Харлан, обрадованный этим, порылся в карманах плаща и что-то ей протянул: – Вот. Я подумал, что это могло бы пригодиться. Для Тоби. – Оказалось, что это маленькая кожаная повязка на глаз. – Мой племянник ее носил какое-то время, пока у него зрение не выправилось – он ведь косоглазым родился. Я помню, ты говорила, что у твоего-то мальчика глаз куда сильней поврежден, это, конечно, совсем другое, но, по-моему, повязка и тут не повредит.

От нежданных слез силуэт Харлана вдруг стал каким-то расплывчатым, и Нора едва не разревелась. Она судорожно облизнула губы и попыталась хоть немного расслабить странно напрягшиеся мышцы вокруг рта, потом все же заставила себя вымолвить:

– Какой ты молодец, что догадался! Спасибо.

– Но если тебе покажется, что от этой повязки больше вреда, чем пользы, так и не стоит ею пользоваться.

Нора молча спрятала повязку в карман фартука, нежно поглаживая пальцем тонкие трещинки на мягкой коже.

– Может, слегка перекусишь? – предложила она Харлану.

Он последовал за ней на кухню, но в дверях остановился, бормоча приветствия, которых почти не было слышно в том жутком хаосе, что там царил: Тоби устроил скандал по поводу компресса на глаз, заявляя, что он слишком большой, слишком мокрый, слишком горячий и слишком холодный; Джози его уговаривала и одновременно готовила ужин бабушке, срезая с ветчины шкурку; увидев вошедшего Харлана, она еще громче завопила: «А вот к нам и шериф Харлан пожаловал! Что это вы все к нам ездите, шериф, словно нас еще убеждать нужно, чтоб мы за вас голосовали!»

– А Роб говорил, что он ни в коем разе за шерифа Харлана голосовать не стал бы! – «приветливо» заявил Тоби.

Женщины тут же на него зашикали, и он испуганно съежился на табуретке, но вскоре отвлекся, обнаружил под столом нечто достойное исследования. Нора усадила Харлана напротив сына, и шериф молча принялся за мексиканское печенье, испеченное женой Дока, Амадой де Альменара, аккуратно обкусывая каждую печенинку по углам. Если он и знал что-то о том, какую бурю вызвала в семье Ларков возможность его переизбрания на третий срок, то ничем этого не показал. Тоби, настроение которого значительно улучшилось, когда и он получил свою долю этого замечательного печенья, вдруг заметил задумчиво:

– Как-то странно будет снова называть вас мистер Белл… Ведь вы столько лет были шерифом Беллом.

– Ты пока что продолжай называть его шерифом Беллом, – посоветовала Нора и, подтолкнув к нему тарелку с ветчиной и кукурузными лепешками, велела: – Давай-ка, ужин бабушке отнеси.

Тоби неохотно потопал к бабушке; щека у него была смешно оттопырена последним, второпях откушенным и еще не прожеванным куском.

– А мне кажется, вы снова шерифом будете, – сказала Джози. – Но только, конечно, не с такой бородой!

Харлан изобразил, что она своим замечанием ранила его в самое сердце, и некоторое время смешно извивался, пытался себя разглядеть. Джози не выдержала и рассмеялась к его явному удовольствию, а он сказал:

– По-моему, борода мне идет.

– А я читала, что законники – ну там, юристы, полицейские – всегда должны быть чисто выбриты, – назидательным тоном заявила Джози, – потому что тогда они выглядят более честными.

– А разве борода не прибавляет мужчине достоинства?

– У вас, шериф, борода слишком жидкая, чтобы достоинства вам прибавить.

– Так она ж со временем отрастет, гуще станет.

– Нет уж, давайте лучше ее сбреем!

Харлан одарил Джози отеческим взглядом – было видно, что она победила, а он просто тянет время и вот-вот согласится. И действительно чуть погодя он сказал:

– Ладно, приступай.

Джози моментально взлетела по лестнице наверх и вернулась, неся все необходимое для стрижки и бритья. Затем велела Харлану сесть прямо, завязала у него под подбородком салфетку, расправила ее, разгладила, как бы ненароком оглаживая заодно и его плечи. Честно говоря, борода у Харлана выглядела весьма неопрятно и торчала неровными серыми клочками в результате его собственных неоднократных попыток придать ей форму; удивительно, но Джози с какой-то сверхъестественной точностью перечислила все эти попытки: – Посмотрите, шериф, какой вы клок здесь отхватили, видите, какая здесь ступенька? А здесь вы кромсали против роста волос, и что из этого вышло? Боже мой, шериф, ну зачем вы пробовали сделать это самостоятельно? – Затем Джози зашла сзади и, нахмурившись, высунув язык и сосредоточенно сдвинув брови, словно это действие и впрямь требовало от нее серьезного напряжения всех умственных и физических сил, принялась обследовать давно не стриженную голову шерифа, запустив ему в волосы сразу обе руки.

– Тебе что, больше заняться нечем? – холодно осведомилась Нора.

– Нет, мэм, – безмятежным тоном ответила Джози. – Куры накормлены, и в холодном сарае я подмела.

Нора смотрела, как ее тонкие бледно-розовые пальчики медленно перебирают волосы Харлана.

– По-моему, ты хотела ягоды наконец с каркаса собрать?

Джози пискнула, заойкала и поспешила заверить Нору:

– Я потом первым делом их соберу. Я просто забыла, мэм!

– Не потом, а сейчас. Самое что ни на есть подходящее время.

Девушка осторожно подняла на нее глаза. Пауза затянулась, и Нора поняла: это сделано нарочно, чтобы она, Нора, почувствовала, что требует невозможного.