class="p1">Между тем в Шацке появилась промышленность. В восемьдесят первом году в городе было уже шесть заводов. Ну, может, и не заводов, а заводиков или даже сараев, внутри которых постоянно что-то стучало, ухало, обдавало жаром, кипело и пенилось, мастера отрывали уши чумазым подмастерьям, у которых мгновенно отрастали новые, но… они были, эти заводы. Один салотопенный, один кожевенный, один пивоваренный, один спичечный и два свечных. Правду говоря, вся эта промышленность как была, так и осталась домашней, особенно если пересчитать производимые спички и свечки на душу шацкого населения. По-прежнему на первом, втором и третьем местах была пенька. Впрочем, и на четвертом была тоже она. Еще несколько мест занимало чрезвычайно развитое в Шацке и уезде питомниководство. Некоторые питомники работали десятилетиями и торговали саженцами слив, вишен, яблонь, груш и ягодными кустарниками. В питомнике Алексея Егоровича Сергеева торговали не только саженцами плодовых деревьев, но и фикусами, пальмами, гиацинтами, примулами и домашними цветами и… снова пенька, рогожи, рожь, свечи, пиво, спички и топленое сало.

К началу двадцатого века Шацк подошел уже с типографией, публичной библиотекой и пожарным депо. В девятьсот первом году открылась вторая типография. На средства города содержались мужское и женское приходские училища, выдавались пособия на содержание библиотеки, народных чтений и трехклассного городского училища. Еще женская прогимназия, еще духовное училище и восемь церквей. Ни духового оркестра, ни театрального кружка, ни расквартированного в городе гусарского полка или артиллерийской бригады. Построили новый казенный винный склад. Построили на совесть – до сих пор стоит. Правда, теперь вина в нем не хранят. Вообще ничего не хранят – забросили. На Большой улице работало похоронное бюро Василия Адриановича Петрина. Бюро имело «роскошную болдахин с траурной одеждой для лошадей и прислуг. Большой выбор металлических венков от 1 р. до 50 р., цветы-гирлянды, железные кресты, гробы обитые и простые всевозможной величины и стоимости, покрывала, подушки, туфли большие и детские всех цветов, флеры для подсвечников, траурные ленты для венков, чулки и проч.». Принимались заказы на замораживание покойников, копание могил и выкладывание склепов.

Так и жили. И умирали точно так же. Никто не кричал «В Москву, в Москву!». Даже «В Тамбов, в Тамбов!» никто не кричал. Толку-то. Кричи, не кричи…

В девятьсот пятом году, когда вокруг все кипело и пенилось, в городе выстроили на частные пожертвования реальное двухгодичное училище для детей из малоимущих семей. Через два года беспорядки докатились и до Шацка – взбунтовались крестьяне в подгородных слободах – Казачьей и Черной и в нескольких деревнях. К счастью, в Шацке не было ни большевиков, ни меньшевиков. Правда, в женской гимназии работал учитель словесности, распространявший среди гимназисток книги по политической экономии. Дело дошло даже до организации кружка, в котором учащиеся обчитались революционной литературы до такой степени, что одна из гимназисток за участие в беспорядках получила год каторжной тюрьмы.

И еще. В тысяча девятьсот пятом году в Шацке родился Владимир Васильевич Меннер – выдающийся советский геолог, палеонтолог и основатель советской стратиграфической школы. Только разных трилобитов в его честь названо три, не говоря о фораминиферах, которых названо четыре142.

К десятому году Шацк, если судить по книге Центрального статистического комитета «Города России в 1910 году», был тем же, что и в начале века. Все те же пять с лишним тысяч населения, из которых право голоса имело почти двести горожан. Около девятисот домов, из них всего двадцать семь каменных. Шесть десятков керосиновых фонарей. Пятнадцать верст улиц, из которых замощены были полторы сотни саженей, то есть всего триста с небольшим метров. Доход городского бюджета составлял двадцать пять тысяч, а городские долги – пятьдесят. В тринадцатом году в Шацке появилась первая телефонная линия. Внутри самого Шацка звонить не имело никакого смысла – проще было крикнуть, но в Касимов или Тамбов лучше было, как тогда говорили, телефонировать.

В русско-японской войне Шацк и уезд приняли посильное участие. Собирали денежные пожертвования, одежду, продукты, холст и полотенца. Призванный в армию городской врач Николай Алеев работал в госпитале на Дальнем Востоке и был награжден медалью Красного Креста. Матрос Федор Черемисин геройски погиб во время несения службы на миноносце «Стерегущий». Крестьянин Федор Угольков принимал участие в обороне Мукдена. Вот, собственно, почти и все участие. В Первую мировую оно (участие) было уже непосильным. Почти половину трудоспособных мужчин призывного возраста призвали в армию. Лошадей мобилизовали столько, что крестьянские хозяйства остались без тягловой силы. В городе и уезде появились беженцы. Голода еще не было, но стали недоедать и болеть. Начались эпидемии. В Шацке дамский комитет местного отделения Красного Креста, в который входили жены земских руководителей и местные помещицы, устроил в августе четырнадцатого года благотворительную лотерею и призвал всех желающих приходить ежедневно с трех до пяти в здание реального училища и шить белье больным и раненым. Собирали деньги на содержание именной койки в лазарете, устроенном в селе Аладьино, и на обсеменение полей нуждающимся семьям призванных на войну с июля четырнадцатого года по март шестнадцатого. Насобирали без малого пятьсот рублей. Земские служащие решили отчислять от своего жалования процент на содержание раненых. Толку было от этих именных коек и благотворительных лотерей…

В июле четырнадцатого года в Киеве был сформирован Шацкий пехотный полк, занявший боевые позиции в районе Буга. Воевал полк до восемнадцатого года и в самом его начале был расформирован. В шестнадцатом году, еще до возвращения с фронта солдат, в уезде начались беспорядки. В начале марта семнадцатого в Шацке узнали о Февральской революции. Седьмого числа были арестованы и посажены в тюрьму городской голова Викторов и исправник Михин. Через два дня был образован уездный Совет. Большинство его составляли эсеры, поскольку организатором был эсер – помещик Стахеев. В Совет вошли представители волостей, земства, горожан и кооператоров. Пока организовывали Совет, пока писали бумаги, крестьяне в уезде захватывали помещичьи земли и грабили все, что грабилось. В мае в Шацком уезде стала выходить газета «Земля и воля»143. Во второй половине семнадцатого года в город и уезд стали возвращаться демобилизованные и дезертиры. В декабре по предложению матроса Балтийского флота Корнилова был создан военно-революционный комитет, который ничего общего с Советом, где верховодили эсеры, не имел. Комитетчики связались с караульной ротой, с управлением уездного воинского начальника, достали оружие и в новогоднюю ночь заявились в дом предводителя дворянства Фирсова – там как раз все haute société Шацка встречало Новый год. Праздник велено было прекратить и всем разойтись по