– Безусловно. Вы можете попытаться доказать свою правоту, а я самым внимательным образом прислушаюсь к вашим словам. Но предупреждаю: я не потерплю фальши.

– Логика моих построений будет столь же безупречной, как клинок, при помощи которого вы защитили меня от опасности.

– Мы уже договорились о том, что больше не станем обсуждать данную тему.

– Хорошо.

– Тогда начинайте.

– Итак, слушайте. Прежде всего, ваши губы...

– Мои губы? Почему вы о них упомянули?

– Потому что они являются частью оркестра.

– Вижу, вы настроены самым решительным образом.

– Вы совершенно правы.

– Превосходно, мои губы. И какое участие они принимают в деятельности оркестра?

– Они станут дудочкой, а ваш голос пением тростника.

– Вы так полагаете?

– Я абсолютно уверен.

– Раз вы настаиваете – согласна, пусть мои губы будут дудочкой. А в оркестре, о котором мы говорим, есть волынка?

– Волынка и дудочка, свирель и флейта.

– И что же такое волынка?

– Что же иное, как не ваша грудь. Она вздымается так восхитительно – я ни о чем другом не могу думать.

– Вы научились подобным речам на службе у его величества? Ну хорошо, а как насчет свирели?

– Глаза, моя единственная. Трепетание ваших ресниц рождает такие сладостные, такие жаркие и совершенные звуки.

– Не знала, что вы знаток музыки, капитан. Теперь расскажите мне про флейту.

– Ваш подбородок и овал лица наполняют пение инструментов жизненной силой, без которой чудесные мелодии кажутся пустыми и холодными. Но когда речь идет о вас, произведение становится таким прекрасным, что при его звучании глаза наполняются слезами.

– Мне нравятся ваши сравнения.

– Я рад. Только чему вы смеетесь?

– Надеюсь, мой смех вас не ранит – вам хватает ранений и без моего участия. Я смеюсь от счастья и еще потому, что, если поступлю иначе, ваши комплименты вскружат мне голову.

– Как хорошо, что вы смеетесь не надо мной, – мое самолюбие не вынесло бы такого удара.

– Не сомневайтесь в моей искренности. А как насчет струнных инструментов? Они присутствуют в каждом оркестре.

– Ваши руки, каждый пальчик, поющий свою собственную песнь.

– Так, а дальше? Возьмем идиофоны – я имею ввиду трещотки, ударные и цимбалы.

– Биение вашего сердца, с которым мое стучит в унисон.

– Ах! Вы, оказывается, поэт, Кааврен. А литавры?

– Разумеется, ваши ножки, мадам. Литавры – опора каждого оркестра, они стройны, изящны, поразительно красивы.

– Вы заставляете меня краснеть.

– У вас это так прелестно получается.

– Кажется, мы почти завершили состав нашего оркестра, если не считать органофона, на котором может играть только настоящий мастер, создающий мелодию волнующую, приводящую в трепет, обостряющую все чувства, – причем он едва касается пальцами инструмента.

– О, я не могу позволить себе прямо назвать этот самый священный из инструментов.

– Теперь я краснею и смеюсь одновременно, а от моего достоинства не осталось и следа. Никогда не прощу вам такой вольности!

– Но, скажите, по крайней мере, удалось ли мне убедить вас в том, что вы достойны обсуждения?

– Уверяю вас, я капитулирую – окончательно и бесповоротно. Ну, что вы еще хотите знать?

– Все.

– Как много! С чего же начать?

– Расскажите о вашей семье.

– Моя мать, графиня Уайткрест, сейчас живет в Адриланке. После моего возвращения она отойдет от дел, поскольку никогда не любила управлять поместьем. У нас есть свои корабли, несколько страховых компаний и даже небольшой банк. Моя мать позаботилась о том, чтобы я получила хорошие навыки владения шпагой, а также кое-какие знания волшебства.

– Вы мне поведали про вашу матушку. А отец.

– Барон Форлигвуда. Но он отказался от своего титула, чтобы жениться на матери, и теперь живет вместе с ней в Адриланке. Его отец оказал какие-то услуги – мне неизвестно, какие именно – ее величеству и воспользовался ее расположением, когда я выразила желание провести несколько лет при дворе в надежде лучше понять жизнь Империи. Я хотела научиться более эффективно управлять своими поместьями. Впрочем, – вздохнула Даро, – теперь мне придется забыть о своих планах.

– У вас есть братья или сестры?

– Никого.

– Я буду счастлив встретиться с вашими родными.

– А я буду рада вас с ними познакомить. А теперь ваша очередь.

– Ну, разве вы забыли, мы заключили соглашение. Поговорим обо мне позднее, хотя мне особенно нечего рассказывать.

– В таком случае вы хотите, чтобы я продолжила?

– Больше всего на свете.

– Что еще вы желаете узнать?

– Какую еду вы любите?

– Ну, я из Адриланки, где гордятся Валабаром. Даже пиры императора не обходятся без его вин.

– Правда?

– Самые лучшие вина Империи, те, что производятся в островных королевствах или у сариоли, даже вина с Востока – все собраны в подвалах Валабара. И каждому отведено соответствующее место в качестве почетного спутника для того или иного блюда. Должна заметить, они несказанная услада для органов чувств. В общем, Валабар сделал меня привередливой. Так что его можно рассматривать как благословение и как проклятие.

– Вы должны меня туда отвезти.

– Непременно.

– Расскажите еще что-нибудь.

– Про еду?

– Или про что-нибудь другое.

– Например?

– Каковы ваши взгляды на жизнь?

– Вы полагаете, они у меня есть?

– У всех есть взгляды на жизнь.

– Да, вы правы. Но чтобы объяснить, в чем заключаются мои, нужно много времени, а мы уже подъехали к вашему дому.

– О, в самом деле, мы добрались до цели наше путешествия. Вам следует спешиться, а я отправляюсь во дворец.

– Почему во дворец? Вы же нездоровы!

– Наоборот, у меня немного кружится голова, но я не помню, когда чувствовал себя так прекрасно. Я должен повидаться с его величеством и доложить о том, что я предпринял для выполнения его приказа. После чего, обещаю вам, я обязательно схожу к личному врачу его величества и вернусь к вам, как только покончу со всеми делами.

– Хорошо, я не намерена становиться между вами и вашим долгом. Однако вам следует позаботиться о своем здоровье, поскольку мне будет жаль, если я потратила силы понапрасну.