Отшельник открыл глаза, посмотрел на пришельца проницательным взглядом, и У-Пу почувствовал этот взгляд на себе, словно старичок подошел и ощупал его с головы до ног. По спине пробежал неприятный холодок, и У-Пу внутренне собрался, готовый к любому повороту событий. Но именно в этот момент старичок встал, поклонился и жестом пригласил своего позднего гостя к огню. У-Пу привязал лошадь к дереву и, сняв мешок с продуктами, положил его около хозяина шалаша, поклонился ему и сел, молча поглядывая на огонь и бурлящий отвар.

Старичок бросил в котелок пучок травы, который он достал из мешочка, висевшего у него на поясе, принес из шалаша две глиняные чашки и черпак, налил из котелка в обе чашки вкусно пахнущую жидкость и одну из них протянул У-Пу. Чашка приятно грела ладони. У-Пу медленно перекладывал ее из ладони в ладонь, дожидаясь, пока отвар остынет, а затем с наслаждением маленькими глотками пил терпковато-сладкую жидкость. По телу постепенно разливалось тепло, которое незаметно окутывало У-Пу. Он почувствовал, как отяжелели руки и ноги, обмякло тело, хотел повернуть голову к отшельнику, но провалился в вязкую пучину сна…

Встреча в пути

В зал войдя, сними одежду

Суеты и стань обычным,

Не хватайся за надежду —

Сложное считай привычным.

Делай просто и спокойно,

Не беги, не лезь вперед,

Проиграв, держись достойно —

Мастерство всегда придет

Незаметно, тихо, скромно,

Как из сказки добрый зверь.

Знай, в искусстве все огромно —

От успехов до потерь.

У-Пу спал. Сон его был глубок, но тревожен. Ему снилось, что он легко и быстро шел, а вернее, почти скользил по тропинке, которая вилась рядом с дорогой. Он передвигался специальным отработанным скользящим шагом, перекатываясь с пятки на носок, словно с горки на горку. Этот быстрый, динамичный шаг все дальше уводил его от города, от страшной площади, где только что был казнен человек, которого У-Пу любил и уважал не меньше, а возможно, и больше своих родителей.

Еще на площади У-Пу заметил, что за ним пристально наблюдают двое людей, облаченных в крестьянскую одежду. Их лица были хорошо знакомы ученику придворного врача – это были воины из специального отряда охраны императора, и У-Пу часто встречал их, когда вместе со своим учителем проходил в дворцовые покои. Один из них, коренастый, широкоплечий, что-то быстро говорил своему напарнику, показывая на деревянный ларец, который У-Пу держал в руках. Второй, более молодой, худощавый, со свежим розовым рубцом на щеке, по-кошачьи сощурил глаза и, поклонившись коренастому, исчез в толпе.

А толпа волновалась, словно хлебное поле на ветру перед грозой, за которой последует отрезвляющий после нестерпимой жары поток холодного дождя. Порывы ветра то резко пригибают колосья к земле, то легко колышут их верхушки. Ветер постоянно меняет свое направление, и не ясно, с какой стороны ожидать первой волны крупных, обжигающих капель дождя. У-Пу воспользовался очередным движением толпы и, проскользнув, стал пробираться, постоянно лавируя между людьми, которые шепотом обсуждали только что увиденное, стараясь не встречаться при этом с глазами собеседника. А собеседник, опустив голову, в свою очередь старался не глядеть в лицо говорившего, чтобы не выдать свои мысли и чувства.

Ученик великого врача быстро проник к воротам и выскользнул за крепостную стену. Он твердо решил идти в даосский монастырь, расположенный между горными сопками, видневшимися вдалеке, слева от города. Но У-Пу хорошо знал, что теперь, когда учитель казнен, а все другие ученики отреклись от того, кто еще вчера был их кумиром, он один остался продолжателем и последователем того дела, которое вместе с последним взглядом передал ему Хуа-То.

ФРГ. Обмен верительными грамотами с министром Шмидтом. Рядом полицайхаупткомиссар Декк. 1980-е годы

У-Пу прекрасно понимал, что телохранители императора будут преследовать его. Им приказано завладеть ларцом с инструментами Хуа-То и его, У-Пу, записями. В них изложены истины, открытые Хуа-То, а знание этих истин делало их обладателя многознающим. Это способствовало утверждению власти человека, которому судьба предначертала быть простым лекарем и верноподданным законов Неба, рожденных не среди мерцающих в ночи звезд, а в холодных покоях императорского дворца. Там, где кишели лесть, зависть, злоба, жадность, невежество и всепоглощающее желание власти.

У-Пу не пошел налево к горным сопкам, между которыми был спрятан монастырь, а повернул направо в долину, чтобы оторваться от преследователей и, сделав крюк, тайными тропами, открытыми его учителю монахами, пройти к потайному ходу, ведущему прямо в покои старого наставника Бо-И, которого много лет назад Хуа-То чудесным образом спас от тяжелого недуга.

Было ясно, что только Бо-И сможет помочь хотя бы на время удалиться подальше от того места, где за стремление понять, помочь, облегчить страдание, спасти от смерти платят изысканной неблагодарностью, тончайшими кружевами интриг и наветов, открытой и тайной злобой, которые неизменно заканчиваются встречей с очаровательно-страшным созданием, именуемым смертью.

Внезапно У-Пу услышал за ближайшими кустами тихий шорох и понял, что Меченый, как про себя назвал его У-Пу, не зря ухмылялся, растворяясь в толпе и исполняя повеление Коренастого. В то же мгновение из кустарника выскочили шестеро. Двоих У-Пу сразу узнал – Коренастый и Меченый, и еще четверо здоровых молодых солдат-телохранителей. Их кулаки были плотно сжаты, в глазах горел огонь ненависти и подчинения. Мощные тела напряглись. Эти люди-автоматы готовы были броситься и разорвать его на части.

Меченый медленно приблизился и, с издевкой глядя на ненавистного ему лекаришку, достал из-за пазухи свиток и стал читать:

– Вы порождаете смуту в Поднебесной. Употребляете законы извечного Дао во вред подданным нашего Великого и Пресветлого покровителя. Вы не уважаете авторитетов Великих Врачевателей Поднебесной. Извращаете уже известные законы и правила врачевания, а поэтому творите зло народу, что наш Велемудрый правитель допустить не может. А посему по повелению главы Великого Небесного совета вы должны дать отчет в своих поступках и мыслях. Этого требуют правила почтительности и человеколюбия.

Закончив читать, Меченый еще раз ехидно улыбнулся, свернул свиток, убрал его за отворот халата и вдруг попытался резко схватить ларец и оттолкнуть У-Пу. Но тот, подавшись в направлении толчка, отклонился назад и в сторону, разворачиваясь к Меченому полубоком, и вдруг незаметно сделал к нему шаг. Меченый, выведенный из равновесия, описал дугу и упал, ударившись головой о камень.

Коренастый что-то коротко крикнул, и четверо головорезов бросились на У-Пу. Но У-Пу не зря так долго и тщательно изучал гимнастику пяти животных и ее модификации, созданные его великим наставником. Он крепко прижал к себе ларец левой рукой, присел, скручиваясь влево, согнув спину и прикрыв голову согнутой рукой именно в тот момент, когда первый из нападающих, подбежав, попытался ударить У-Пу в голову. Кулак скользнул по руке, закрывающей голову, а У-Пу, выпрямившись и раскручиваясь вправо, резко ударил нападающего ребром ладони по боковой поверхности шеи.