– Да, я бы хотела сама выбрать себе супруга. Франциск де Гиз хочет жениться на мне, преследуя честолюбивую цель вступить в брачный союз с кузиной короля и приблизиться к трону. Я не хочу, – с вызовом произнесла Жанна, – чтобы дочь Дианы де Пуатье стала моей свояченицей и обрела право идти во время торжественных церемоний рядом со мной, а не прислуживать мне… Меня вполне устраивает кандидатура Антуана де Бурбона, первого принца крови, хоть он и протестант. Но король навряд ли послушает меня, а не герцогиню де Валентинуа.

– А вы постарайтесь его убедить, – вкрадчивым голосом посоветовала Екатерина. – Скажите королю, что, соединяя королевский дом Наварры с кланом Гизов, он укрепляет позиции человека, который может оказаться его врагом. Напомните ему слова отца на смертном одре: «Остерегайся Гизов!» Король Франциск был мудрым правителем и понимал амбиции этой семьи. Мадам де Пуатье заставила короля забыть об этом, а вы напомните… Я бы хотела, дорогая Жанна, чтобы вы вышли замуж за человека, выбранного вами, и были бы наконец счастливы.

– Наши желания совпадают, – искренне призналась Жанна. – Я не хочу выходить замуж за Франциска де Гиза. Я благодарна вам за совет.

Жанна воспользовалась советом Екатерины.

Генрих уважал свою кузину за ум и смелость и подумал: в том, что она сказала, есть смысл – опасность усиления власти де Гизов действительно существовала.

Вскоре король официально объявил, что одобряет брачный союз между своей кузиной Жанной д’Альбре Наваррской и Антуаном де Бурбоном, герцогом Вандомским.

Королева Маргарита Наваррская надеялась на лучшую партию для своей дочери.

Она бы протестовала вместе с мужем против этого замужества, если бы не апатия и равнодушие ко всему, вызванные смертью любимого брата. Единственное, о чем она мечтала, это поскорее соединиться на небесах с любимым Франциском. Отец Жанны был настроен категорически против брака своей дочери с протестантом, кроме того он прекрасно знал, что милость короля не распространялась на семью Бурбонов, но Генрих обещал королю Наваррскому отвоевать Верхнюю Наварру, несколько лет тому назад захваченную испанцами. Генрих д’Альбре мечтал о возвращении Верхней Наварры, освобожденной от врагов.

Жанна д’Альбре была обручена с протестантом Антуаном де Бурбоном, первым принцем крови.

Но торжествовать Екатерине было рано.

Диана де Пуатье, герцогиня де Валентинуа, и на этот раз нашла выход из положения: Франциск де Гиз получил в жены Анну д’Эсте, дочь герцога Феррарского и внучку Людовика XII. Это был поистине королевский брак, но менее опасный, чем союз де Гиза с наваррским домом.

Екатерина снова нахмурилась: надо не обольщаться и трезво смотреть на жизнь.

Благодаря стараниям Дианы де Пуатье, Гизы снова оказались в фаворе, а она, умная и сильная Екатерина Медичи, снова угодила в ловушку фаворитки своего мужа. Если бы она сумела справиться со своим чувством к Генриху! Но в ее сердце не было места ни для кого другого, кроме него. Она выпрямилась в кресле, вытащила из потайного кармана в корсаже крупный округлый камень. Когда она чувствовала себя в затруднении и победная мысль никак не приходила к ней, а нужно было принять правильное решение, она клала на ладонь этот камень и долго смотрела на него. Она верила, что свойства этого талисмана безграничны. И на сей раз лежащий на ладони круглый двухцветный оникс, с выгравированным на нем священным словом, указал ей правильный путь.

Понимая, что ее коронация во многом зависит от прихоти соперницы, ученица Макиавелли решила с помощью хитрости и лицемерия убедить своего врага, что жить в согласии в интересах их обоих. С появлением на свет каждого ребенка, Екатерина чувствовала свою возрастающую силу. Она не даст угаснуть роду Валуа, сделает Генриха своим пленником и получит, как и Диана, неограниченную власть.

Диана выбирала для себя подарки, которые недвусмысленно намекали на ее господство и явное превосходство над Екатериной, в чем ей приходилось весьма часто убеждаться.

«Не можешь пока победить – подружись! – приняла решение Екатерина и вернула камень на место. – Как только я стану королевой, я смогу принести благо Франции… и Италии».

Екатерина встала и направилась к одному из своих многочисленных шкафов.

Ее рабочий кабинет в Лувре представлял собой просторное помещение. По стенам располагались шкафы, а картины, которые она отобрала именно для этой комнаты, были по большей части пейзажами. Камин в кабинете поднимался к самому потолку, где на веревках висели семь крокодилов. Екатерина, как и древние египтяне, считала крокодила творцом мира, божеством хтоническим, благодаря которому все произрастает на земле, и солнечным. Крокодилов было семь, потому что она глубоко чтила это мистическое число, означающее завершенность, совершенство, символ Святого Духа, благодати и любви к ближнему. В ее кабинете не было ни одной случайной вещи. Каждая имела свой смысл и назначение. В шкафах вперемежку лежала масса различных вещей: зеркала, венецианские маски, куклы, одетые в траур, и куклы, одетые в обычные придворные одежды знатных дам, множество коробочек, ящичков, шкатулок… В одной из шкатулок лежали античные идолы, небольшие, размером с указательный палец, звероподобные и человекообразные с нечетко выявленными формами из камня и кости, а в другой – предметы религиозного культа. Маленького божка Идолино, бронзовую статуэтку мальчика, умещающуюся на ладони, она привезла с собой из Флоренции и хранила как амулет в специальной шкатулке из черного дерева, инкрустированной перламутром. В отдельном шкафу хранились древние рукописи и книги по астрологии. Один из ящиков был доверху завален играми, начиная с карт и костей и кончая шахматами.

Когда за окнами царила плохая погода, Екатерина с удовольствием проводила время в играх, сама будучи мастерицей их придумывать. Но в этот вечер ее интересовали эскизы и планы перестройки замка Шенонсо. Мечтая выстроить там новую королевскую резиденцию, она собиралась в ближайшие дни поехать туда со всем двором и увлечь Генриха своим замыслом.

Она внимательно рассматривала свои наброски и эскизы нового замка, пристроек, мостиков через реку Шер, «сада удовольствий». «Вокруг столько земли, что ничто не помешает мне разбить новый парк с великолепными цветниками», – фантазировала Екатерина. Ее замысел нуждался в детальной разработке и талантливом архитекторе. Безусловно, это должен быть Филибер Делорм.

Заполучив множество подарков, став наконец герцогиней де Валентинуа, Диана, находясь под впечатлением ночных наслаждений, ни на минуту не забывая при этом о приумножении своих богатств, разум ее всегда оставался трезвым и холодным. Очарованная ночными наслаждениями с пылким молодым любовником, она вновь решила обратиться к Генриху с просьбой, ведь со дня его последнего подарка прошло уже больше месяца. С Генрихом она торопилась реализовать свои самые блистательные фантазии. Замки Анны д’Этамп были великолепны, но Дианой овладела мечта заполучить королевский замок. Замок Шенонсо в обрамлении водной глади реки Шер, притоке Луары, представлялся ей чудесной сказкой, достойной королевы, то есть ее, Дианы де Пуатье, ведь она была больше, чем королева. Ее абсолютно не смущало, что замок Шенонсо, приобретенный Франциском I у банкира Томаса Бойера, был навечно закреплен за Короной и не подлежал, в соответствии с королевским эдиктом, какой-либо передаче.