— Ну, раз обещал, слово надо держать, — недовольно пробасил Грязнов. — Только ты смотри, не сорви и мое мероприятие.

Турецкий удивился, что Грязнов действительно выглядел абсолютно трезвым. Вот же организм! Ничто его не берет.

— Это вы с Костей — хиляки, а мне — как слону дробина!

— Звонил-то кому?

— Да понимаешь… — Глаза у Грязнова странно забегали. — Тут одна молодая дамочка очень интересуется, как работает МУР. Даже непонятно, чем он ее так сильно заинтересовал.

— Ну и ты…

— Обещал ее познакомить, так сказать, с общими принципами. Но — поподробнее.

— Что, прямо сегодня?

— Да ведь пока только теоретический курс. Всякому конкретному делу предшествует теория, разве не так?

— А я знаю эту дамочку? — хитро ухмыльнулся Турецкий.

— Ну-у… возможно, обратил внимание. Не уверен.

— Обратил, Славка. И видел, как у тебя фары вспыхнули. Хочу дать дружеский совет. Помню одного своего хорошего знакомого. У него тоже была знакомая — и очень хорошенькая, Танечкой, кажется, звали. Так вот, он, этот мой знакомый, умудрился все дело загубить именно своими теоретическими познаниями. Лекции ей читал, а Танечка мечтала поскорее перейти к практическим занятиям. Никого не напоминает?

— Не сыпь мне соль на рану! — почти зарычал Грязнов. — Насчет лекции, это я так формально выражаюсь. И болтать попусту тоже не собираюсь. Да она и не поймет ничего. Там интеллекту куда меньше, чем у одной моей знакомой младшей научной сотрудницы. Зато бюст лучше, а про попку и говорить нечего. Зачем ей интеллект при такой попке?

— И когда же ты решил начать с ней учебу?

— А вот как от тебя освобожусь. Так и начну сразу.

— Ну ты — гурман, Вячеслав Иванович.

— Нет, я просто соскучился. А дамочка говорит, что ждала моего звонка. Врет, конечно. А может, и нет, а? Ну давай, а то я с тобой теряю слишком много полезного времени…

— Она не слишком молода для тебя, Славка? — уязвил-таки Турецкий, ревниво наблюдая за грязновской озабоченностью.

— Если бы ты взглянул на нее поближе, то непременно заметил бы, что она очень давно не девочка. И ничего другого наверняка толком делать не умеет. И с этой работы ее скоро уволят. А я помогу ей пристроиться куда-нибудь к нам в архив, что ли. Чтоб было непыльно и под рукой находилась. Я не люблю сомнений, Саня, они делают мужиков вялыми и нерешительными. Бабы, я слышал, то же самое. Ну давай, давай, — заторопил он. — Встречаемся внизу.

И он на ходу снова достал свой мобильник. Видимо, и в самом деле жажда сильнее любых сомнений…

Сцена встречи осиротевших близких родственников не была душераздирающей.

Охранники, заранее предупрежденные Лаврухиным, впустили в дом, тактично удалились на кухню. Куда к ним минут десять спустя пришел и Турецкий. Грязнов не стал подниматься, он теперь пользовался каждой свободной минуткой, чтобы позвонить и продолжить заочный курс теории.

Так вот, буквально из первых же фраз, сказанных при встрече, Турецкий снова услышал о похищении, хотя Елена и пробовала маскировать свои оправдания по поводу отсутствия на похоронах отца разными причинами, включая проблемы безопасности.

— Вы-то ведь тоже в паричке и в окружении телохранителей прибыли, молодой человек, — напомнил Турецкий.

Он почувствовал, что его присутствие только затрудняет установление взаимопонимания между братом и сестрой, и решил предоставить им возможность побыть наедине друг с другом. Уходя, только заметил:

— Не ссорьтесь. Ведь увидитесь теперь нескоро. Да у вас и времени немного.

— А что, разве вы Вадьку увезете? — удивилась Елена.

— Разумеется, — жестко сказал Турецкий и, чтоб убрать лишние эмоции, добавил: — В тюрьму. Где он и будет находиться до суда и вынесения приговора. Лицо он давно совершеннолетнее, знал, на что шел, так что вопросы считаю излишними.

— И… сколько… что он может получить? — робко спросила сестра, глядя не на Турецкого, а на брата.

— Статья двести семьдесят вторая Уголовного кодекса предусматривает за неправомерный доступ к компьютерной информации от денежного штрафа до пяти лет лишения свободы. Все будет зависеть от поведения вашего брата и возможных смягчающих обстоятельств. Но об этом мы с ним поговорим отдельно. У Вадима еще есть время хорошенько подумать о своем будущем. А вы помогите ему в этом вопросе. Не стану вам мешать… Да, и еще одна информация, Елена Олеговна. Сегодня утром убит Анатолий Иванович Плешаков.

— Как?!

— Взорван в собственном автомобиле. Делайте выводы для себя. Лаврухин, начальник бывшей уже теперь службы его безопасности, обещал мне некоторое время охранять вас. Но лично я думаю, что больше опасность вам не грозит. Брат расскажет, как мы арестовали Западинского.

На кухню доносились их возбужденные голоса. Все-таки, похоже, ссорились. Но это, в конце концов, их дела.

И когда подошло время уезжать, Елена, кажется, осознала происходящее и заревела белугой, прижавшись к плечу младшего брата. А тот гладил ее по голове и, похоже, сам едва сдерживался, пытаясь казаться вполне самостоятельным и мужественным мужчиной.

Да оно, видимо, скоро так и случится: в тюрьме взрослеют быстро…

Завершив на сегодня все рабочие дела, Александр Борисович и Вячеслав Иванович вышли во двор и подошли к своим машинам, стоящим рядом — «Ниве» и «семерке».

— Ну, по коням? — нетерпеливо бросил Грязнов. Он был похож на застоявшегося коня, который наконец почуял ветер свободы.

— Ага, — кивнул Турецкий. — До завтра. Не проспи службу, коллега… Я вот чего подумал, Славка.

— Опять… — шумно выдохнул Грязнов.

— Я по поводу этих взрывов. Кончик нарисовался, понимаешь?

— Ничего не понимаю.

— Кто у нас господин Игнатов, а? Чем руководит? Точно так же, как и наш друг господин Жигалов, всякой спецухой. Электронная связь, спецоперации и прочая хренотень. И если нам где что и искать, то надо прежде всего пошарить в его управлении. Откуда у ворья может оказаться спецтехника? Только от партнеров. Как тебе моя мысль? Впрочем, взрывотехническая экспертиза покажет…

— Слушай, кто это из известных тебе поэтов говорил, когда его останавливали за рукав, «летом, летом»?

— Ладно, фиг с тобой, ты уже в другом измерении. До завтра, — засмеялся Турецкий и сел за руль.

Грязнов вскарабкался в свою «Ниву». Они друг за другом покинули служебный двор и за воротами разъехались в разные стороны. Грязнова звала боевая труба, а Турецкий подумал, что сейчас, пока еще не совсем ночь, было бы неплохо вытащить на короткую прогулку старину Питера. Который и в самом деле засиделся в своем номере. И вообще в Москве.

Паркуя машину возле «Балчуга», Александр вдруг решил, что было бы чертовски здорово, если бы они втроем — Костя, Славка и он сам — надели генеральские мундиры и в таком виде провели Питера к самолету. Этакий прощальный жест. Высокая честь. Да и выглядит красиво: три генерала и этот рыхлый слон.