– Кухарка уже здесь.

– Отлично. Пусть нагреет воды. И протопите дом. Когда мы вернемся с ребенком, должно быть тепло.

Ида энергично кивнула. Дотронулась до плеча Нари и улыбнулась, но губы ее дрожали.

Пещерка располагалась поблизости. Керин с Нари на руках взобрался по небольшому пригорку, углубился в редкий, еще по-зимнему прозрачный лес. Трудно было поверить, что холмы, где располагалось убежище, если двигаться все время в северном направлении, постепенно превращались в неприступные скалы Небесных Утесов.

Пещера действительно оказалась уютной и теплой из-за того, что в ее глубине располагалось озерцо, где били источники горячей воды. На стенах рос мох, и представлялось, что она покрыта мягким зеленым ковром.

Керин поставил Нари на ноги. Боль утихла, но юная драконица знала, что это ненадолго – схватки становились все чаще.

– Я обернусь и буду согревать тебя, – сказал Керин.

– Да… Спасибо… – прошептала Нари. – Но сначала я.

Она прижалась к Керину, поцеловала его в щеку горячими губами, отошла на несколько шагов. Набрала в грудь побольше воздуха и сжала кулаки.

Смена ипостаси была делом настолько же привычным, как умение дышать или ходить. Нари никогда не задумывалась, как это происходит, процесс включался сам по себе. Жар закипал в венах, переплавляя тело.

Нари сжала кулаки, так что ногти впились в ладони. Но ничего не произошло.

Керин заметил на лице жены сосредоточенное, недоверчивое выражение. Нари облизнула губы, рассеянно дотронулась до шеи, словно хотела удостовериться, что ошейника нет. Они оба растерялись, но Керин опомнился на мгновение раньше Нари. Как раз успел, чтобы подхватить ее тело, скрученное очередным приступом боли. Нари сжала его руки. Керин почувствовал ее дикий, невероятный страх. Нари тяжело дышала, а в глазах плескался ужас.

– Керин… Керин…

– Тихо, моя родная. Ничего страшного. Просто дыши. Мы вернемся в дом и придумаем, как быть.

Керин старался говорить уверенно и спокойно. Нари ни в коем случае не должна узнать, что у него самого сердце колотится о ребра так, что вот-вот проломит грудную клетку.

– Я… еще попробую…

Но сколько бы Нари ни пыталась, сменить ипостась ей не удалось.

Обессилев, она позволила Керину унести ее.

Боль на время затихла, и Нари положила голову мужу на плечо. На лбу и щеках выступили бисеринки пота, глаза покраснели.

– Я теперь умру, Керин, – тихо сказала она, смиряясь со своей судьбой. – Наверное, я носила ошейник слишком долго. Я не смогла оправиться до конца. Мерзла все время. Что за дракон, который мерзнет. А теперь…

Она всхлипнула, но очень слабо: у нее уже не оставалось сил бороться.

– Прости, Кер… Скоро все закончится. Дракончики всегда меняют ипостась перед рождением. Он разорвет меня…

– Нет, Нари.

Он, не сбавляя шага, поцеловал жену в краешек губ, почувствовав, каким соленым, даже горьким стал ее пот.

– Все будет хорошо. Ты истинная драконица. Ты растерялась, испугалась. Сейчас немного согреешься, поешь – тебе нужны силы. И мы вернемся.

Ида сидела на коленях у камина и дула на огонь: дрова отсырели и никак не хотели заняться. Услышав шаги, она обернулась и вскрикнула.

– Керин? Нари? Что случилось?

– Х-холодно, – прошептала Нари.

Брат с сестрой переглянулись, и Ида без лишних слов догадалась обо всем, но ничем себя не выдала.

Она сдернула с дивана на пол овчину, подвинула ближе к огню.

– Так, Нари, здесь тебе будет теплее, – преувеличенно бодро сказала она. – Еще сверху одеялом укроем. Надо немножко отдохнуть.

Керин бережно опустил жену на расстеленную шкуру, поцеловал бледный лоб. Ида уже стояла наготове с одеялом – укутала Нари, которая тряслась и стонала, подоткнула, погладила по волосам.

– Все хорошо. Все хорошо, Нари.

– Ида, ты должна бежать в деревню за доктором. Сейчас.

Керин говорил очень тихо, но Нари услышала. Встрепенулась, открыла воспаленные глаза.

– Керин… Человеческий доктор? Чем он мне поможет?

Ида, однако, поднялась с колен и рванула к двери, но голос Нари остановил ее у порога:

– Ида, стой, подожди… Керин… Принеси немного похлебки или чего-нибудь… Ида, посиди со мной.

– Умница моя. Поешь – и силы появятся.

Керин метнулся на кухню, а Ида присела рядом с роженицей. Нари вытащила из-под одеяла руку и сжала ладонь Иды. В глазах ее вдруг появилась решительность, перемешанная с отчаянием.

– Ида, умоляю. Я не хочу просить Керина. Он не сможет. А если сможет, то как станет жить после этого? Давай сделаем это ради него… Извини, что прошу. Но мне так больно. Так больно и страшно…

– О чем ты, Нари? – прошептала Ида.

– Ты уже все поняла… Ребенок убьет меня. Разорвет. Я умру в страшных мучениях. Пожалуйста. Убей меня.

Ида отшатнулась, едва удержалась, чтобы не упасть. Она качала головой и не сводила с Нари взгляда.

– Нет, нет… Так нельзя, Нари… Все будет хорошо…

– Не будет! – крикнула Нари, собирая последние силы. – Ты ведь сильная. Ты такая смелая, Ида. Прошу. Ради Керина!

Ида застыла, точно заледенев.

– Вот, смотри… Смотри…

Нари оглянулась на стойку, где висели принадлежности для камина – кочерга, щетка, совок. И нож, для того чтобы можно было срезать щепу с поленьев. Тяжелый, с витой ручкой, а главное – очень острый.

Нари медленно стянула одеяло.

– Ида. Один удар в сердце – и все. Прошу тебя.

Нари снова скрутила схватка. Ей было так больно! Ида видела это. Она, словно завороженная, взяла кинжал и обхватила рукоять.

* * *

– Ида, стой!

Ида вздрогнула, услышав, как разбилась глиняная миска, в которой Керин нес Нари похлебку, пальцы ее разжались, тяжелый нож воткнулся в деревянную половицу, глубоко засев в ней.

А Керин уже нависал над Нари. Серьезный, собранный, и в его глазах больше не было отчаяния, словно он понял что-то важное.

Керин взял в ладони лицо жены, залитое слезами, и заставил посмотреть на себя.

– Нари, ты не умираешь! – твердо сказал он. – Тебе больно, но эта боль тебя не убьет, поверь. Скоро все закончится. И ты родишь здорового, крепкого, чудесного малыша-химеру.

– Что?

Нари моргнула. Она сходит с ума? Или Керин сошел с ума?

– Нари, дети от браков драконов и химер не рождались уже сотни веков, и мы не знаем, как это происходит. Но вспомни! Вспомни последнее видение про Эйлин! Да, сейчас не самое подходящее время, но мне не давала покоя одна деталь – треснутое зеркало. Его разбила Эйлин. Руки у нее были свободны. Почему же она хотя бы не попыталась обернуться, чтобы защититься?