Кроме этого, США поддерживали на Кубе старую, еще с колониальных времен, испанскую таможенную систему, ту, при которой несколько веков местные товары почти задаром уходили за границу, для нужд королевского двора. Эта таможенная система характеризовалась таким низким уровнем пошлин, что делала почти невозможным развитие местной промышленности. Вдобавок к 1959 году импорт из США составлял 71,4 процента всего импорта Кубы. Только на закупку продовольствия Куба тратила до 180 миллионов песо ежегодно.

В соответствии с оценками, проведенными уже революционным правительством, запасы нефти на Кубе доходили до 250 миллионов тонн. Американские компании, которые закупили богатые нефтью территории, не вели бурений на них, не вкладывали капиталы для того, чтобы добывать там нефть. Запасы железной руды на Кубе оценивались в 3,5 миллиарда тонн (26 процентов – латиноамериканских запасов и 5,2 процента мировых). Несмотря на это, Куба не имела собственной металлургической промышленности. США рассматривали ее исключительно как поставщика сырья – ежегодно с Кубы США вывозили 100 тонн руды. 40 процентов меди (4–е место в Латинской Америке) импортировалось в США.

Вдобавок с падением режима Батисты резко осложнилось финансовое положение революционной Кубы. Неблагополучная ситуация с валютными запасами объяснялась пассивным платежным балансом, который составил в 1959 году 50 миллионов долларов. Это произошло вследствие вывоза из страны наличных денег как иностранными компаниями, так и сторонниками режима Батисты, бежавшими со своими накоплениями, а также почти полным прекращением туризма и свертыванием развлекательной отрасли. Американские туристы, приезжавшие на Кубу, обычно оставляли там ежегодно несколько десятков миллионов долларов. А каким количеством денег швырялась мафия? Можно вспомнить один из эпизодов из знаменитой гангстерской саги «Крестный отец», когда дон Корлеоне за ночь «оставил» в одном из казино Гаваны миллион долларов! Это как раз тот случай, когда художественный вымысел недалек от исторической правды.

По заявлению революционного правительства Кубы, «если бы режим диктатуры продержался бы еще три месяца, кубинское песо, которое котировалось наряду с долларом, было бы девальвировано»[270].

В связи с этим правительство Кастро было вынуждено ввести строгий контроль над обменом валюты, чтобы приостановить утечку долларов и золотых запасов с Кубы, создать Национальный банк и поставить во главе его проверенного бойца революции Эрнесто Че Гевару. Одновременно Че стал неофициальным ответственным в правительстве за все вопросы экономики, финансов и торговли страны. Именно ему принадлежала инициатива вывода экономики Кубы из–под влияния США и ориентации ее на страны социалистического лагеря.

В первые месяцы 1959 года Фидель поручил Че заняться индустриализацией страны и направил его со специальной экономической миссией в страны Азии и Африки. Че Гева–ра посетил Объединенную Арабскую Республику (ОАР), Югославию, Индию, Японию и по возвращении возглавил в ИНРА департамент индустриализации, фактически подчиняясь только Фиделю Кастро. Именно Фидель с Че определяли экономическую политику новой Кубы.

В сообщении резидентуры в Москву глава Национального банка Кубы характеризовался следующим образом: «Гевара, не являясь формально членом НСП, полностью стоит на наших позициях и только в силу того, что американская и контрреволюционная пропаганда направляет против него главный удар как против „коммуниста“ и „иностранца“, Ге–вара был часто вынужден лавировать и часто делать заявления, не всегда соответствующие линии партии. Гевара с большим интересом следит за марксистской литературой и знает основные произведения классиков марксизма.

Является одним из самых непримиримых и последовательных антиимпериалистов в кубинском правительстве и считает, что единственным для завоевания полной независимости Кубы является социалистический путь.

<…> Гевара является одним из самых скромных и самоотверженных деятелей кубинской революции. Лишен какого бы то ни было честолюбия, противник всякого протокола и дипломатических условностей.

Несмотря на свою хроническую и тяжелую болезнь (аллергическая астма в тяжелой форме с двухлетнего возраста и туберкулез, который излечен в 1959 году), Гевара ни на один день не прерывал своей деятельности. Его рабочий день, как правило, начинается в 11 часов утра и заканчивается в 5—6 часов утра. В качестве секретаря у него работает Алейда Марч, участвовавшая в партизанской борьбе и разделяющая его взгляды.

Гевара является одной из самых легендарных фигур кубинской революции и пользуется огромным авторитетом у кубинского народа и особенно в армии.

<… > Из черт его личного характера необходимо отметить его большую иронию, а иногда сарказм, по отношению к своим собеседникам. Те, кто хорошо не знают Гевару, часто уходят после беседы с ним в недоумении. Его любимым методом в разговорах с людьми является метод противоречий. Он часто защищает то, что собеседником опровергается, и опровергает то, что собеседником защищается»[271].

В соответствии с Законом об аграрной реформе от 17 мая 1959 года подавляющее большинство кубинских латифундий было национализировано, а земля передана батракам и крестьянам государством в бессрочное и бесплатное пользование.

Каждая крестьянская семья получила так называемый «жизненный минимум» земли в размере около 27 гектаров – это количество было своего рода «нижним пределом». В зависимости от количества членов семьи и качества земли государство могло выделить семье больший надел. Также крестьяне могли купить дополнительный надел земли, но его общая площадь не должна была превышать 67 гектаров. На Кубе полностью ликвидировалось иностранное землевладение, а прежним владельцам выплачивалась компенсация облигациями государственного казначейства со сроком погашения в течение 20 лет с 4,5 процента годовых.

Любопытно, что этот закон был утвержден в горах Сьер–ра–Маэстра. Инициатива поехать в «колыбель революции» всем членам правительства принадлежала Фиделю, для которого символичным было подписать закон в отсталой сельскохозяйственной глубинке, в присутствии крестьян, для которых он предназначался. Это был старый штаб Фиделя в местечке Ла–Плата. Чиновники обомлели, когда увидели простую избушку крестьянина по фамилии Сантаклеро. Фидель попросил хозяина дома приготовить для гостей завтрак. Спустя несколько минут тот принес несколько куриных яиц и сказал: «Берите, команданте. Эти яйца от тех же кур, от которых я приносил вам яйца во время войны». Селия Санчес тут же ушла готовить яичницу для Фиделя…

В качестве трибуны для выступления предназначалась грубо отесанная доска на одной «ноге». На таком столе еле умещались листки бумаги! В этой обстановке и был подписан закон, который, как показала история, имел определяющее значение для кубинской революции. Выступление Фиделя, как в старые добрые времена, передавалось по «Радио Ребельде».

Кубинское сельское хозяйство до революции развивалось по так называемому «прусскому пути» – для сбора урожая использовался труд огромного числа батраков. Поэтому кубинская революция, наряду с множеством чисто экономических сложностей, столкнулась и с весьма существенной психологической преградой. У основной массы кубинских подневольных сельскохозяйственных рабочих не было самого главного – тяги, крестьянской привязанности к земле, своеобразного «ощущения земли». Они рассматривали ее не как кормилицу, а как обременительное средство для получения скудного заработка в денежном исчислении.