Как относились к этой инициативе Далай-ламы монгольские Чингизиды и их приверженцы? Несмотря на явное нарушение принципов «чингизизма», не считаться с волей главы буддийской церкви они не могли, причем по нескольким причинам. Во-первых, отказ подчиниться воле Далай-ламы и не признать дарованных им титулов подрывал авторитет буддийской церкви и в самой Монголии — что было невыгодно местным ханам и тайджи из рода Чингис-хана, использовавшим религию в своих политических интересах. Во-вторых, некоторые из влиятельных монгольских правителей сами получали ханские титулы от Далай-ламы: так, в благодарность за распространение буддизма в Монголии знаменитый Алтан-хан Тумэтский в 1578 г. получил от Далай-ламы III титулы Гэгэн-хана и Номун-хана (соответственно, «просвещенного хана» и «владыки веры/учения»)[816], а Абатай, родоначальник Тушету-ханов — титул Вачирай-хана[817]. Отказываясь признавать титулы ойратских монархов, дарованные Далай-ламой, монгольские Чингизиды тем самым поставили бы под сомнение и законность титулов собственных почитаемых предков, также дарованных им первоиерархом Тибета!

Таким образом, несмотря на нечингизидское происхождение, хошоутские, джунгарские (чоросские) и торгоутские (калмыцкие) правители узаконили свои права на престол и даже добились международного признания себя в ханском статусе именно на основании религиозного фактора. Получив же ханские титулы, они пошли еще дальше, последовательно внедряя в своих государствах элементы чингизидской государственности и права. Так, ойратские ханы присвоили себе право издавать ярлыки — акты ханского волеизъявления. В частности, известны четыре таких указа, изданные Галданом Бошугту-ханом рубеже 1670-1680-х гг.[818]

Мало было издавать законы, были необходимы и органы, обеспечивавшие их применение. Правоохранительные функции в ойратских ханствах выполняли заргучи, институт которых также был прямо позаимствован из чингизидской правовой практики: суд дзаргу был создан Чингис-ханом еще на заре формирования его империи. В Джунгарии судьи-заргучи занимали высокое поло; Доение, стоя на следующей ступени чиновной иерархии после тушимэлов — ханских наместников, выше которых были лишь сами ханы[819]. В Калмыцком ханстве также существовал суд-зарго, выносивший решения на основе «Их Цааз» и дополняющих его указов-ярлыков Галдана Бошугту-хана. Примечательно, что этот суд даже после того как Калмыкия была в значительной степени интегрирована в правовое пространство российской империи, продолжал существовать: в 1762 г. по распоряжению имперских властей была произведена его реорганизация, а в 1800 г. (т. е. практически 30 лет спустя после ликвидации Калмыцкого ханства) он вновь был восстановлен[820]. Из других властных институтов, которые ойраты унаследовали из чингизидской правовой практики, можно упомянуть наличие таких должностей, как дарга и бичечи[821], в которых без труда угадываются чиновники чингизидского времени — даруга (наместник, управитель) и битикчи (писец, начальник канцелярии).

В еще большей степени правопреемство ойратских монархов от чингизидских проявилось в том, что они переняли и их имперские устремления, стараясь сосредоточить в своих руках власть над странами и народами, прежде принадлежавшими потомкам Чингисхана. Нельзя не согласиться с мнением Н. Я. Бичурина (о. Иакинфа) о том, что «ойроты замыслили восстановить древнюю Чингис-ханову империю в Азии»[822]. Так, калмыки, которые в 1620-е гг. под предводительством Хо-Урлюка пришли на Волгу, в течение короткого времени установили гегемонию над бывшими золотоордынскими подданными — ногаями, каракалпаками, кумыками, кабардинцами, башкирами и др.[823] В 1680-е гг. Галдан Бошугту-хан контролировал Восточный Туркестан, назначал здесь своих наместников и собирал налоги в свою пользу[824]. Китайский источник «Дай Цин шэнцзу жэньхуанди шилу» с преувеличениями, но вполне определенно говорит об имперских устремлениях Галдана Бошугту-хана: «Галдан уже разбил мусульманские владения Сама-эрхань [Самарканд], Бухаэр [Бухару], Хасакэ [Казахстан], Булутэ [Киргизию], Еэрцянь [Яркендское ханство], Хасыхаэр [Кашгар], Сайдам [Сайрам], Тулуфань [Турфан], Хами. [Число] подчиненных им в [ходе] войны городов составляет более 1200»[825].

В 1710-е гг. Цэван-Рабдан, преемник Галдана, сумел подчинить себе значительное число киргизских родов[826]. О многом говорит, в частности, такой факт, что пушечное производство ханов Джунгарии в конце XVII — первой половине XVIII вв. располагалось в таких городах, как Урга (в Халхе) и Яркенд (в Восточном Туркестане)[827]. Кроме того, в Яркенде в первой половине XVIII в. чеканились монеты с именами хунтайджи Цэван-Рабдана и Галдан-Цэрена[828], что также свидетельствует о претензиях джунгарских монархов на сюзеренитет над бывшими чингизидскими владениями, которыми, как уже отмечалось, в этот период управляли их ставленники-вассалы — черногорские ходжи.

В ряде случаев ойраты стремились установить власть не только над бывшими владениями Чингизидов, но и напрямую вступали в конфронтацию с ними. Так, согласно Есиповской летописи, уже в конце XVI в. ойраты находились в противостоянии с сибирским ханом Кучумом[829], в конце 1630-х гг. хошоуты разгромили халхасского Цогт-тайджи, захватив власть над Кукунором и Тибетом, в 1680-е гг. джунгарский хан Галдан распространил гегемонию на ханства Халхи и Восточный Туркестан, прежде принадлежавший ханам из дома Чагатая. Общеизвестны также войны XVII–XVIII вв. Джунгарии с Казахским ханством, которые в значительной степени и обусловили вхождение Казахстана в состав Российской империи.