победы финских «белогвардейцев» и прихода к власти национального правительства, значительная часть русских офицеров, оставшихся в финских портах, оказалась просто не нужна новой стране.

14 апреля в Гельсингфорсе начались бесчинства и репрессии финской «Белой гвардии» как по отношению к «красным» финнам, так и к русскому населению. С этого момента русофобия в Финляндии начала принимать все более и более радикальные формы. В книге «Гражданская война. Боевые действия на морях речных и озерных системах» об этих событиях пишется следующее:

«14-го апреля по городу были расклеены объявления о предполагавшемся срочном выселении русско-подданных из Гельсингфорса. Затем начался захват белой гвардией русских судов под коммерческим флагом… Захватывались главным образом буксиры и тральщики… В городе и на кораблях германскими и финляндскими войсками производились аресты русских офицеров и матросов по самым нелепым предлогам. Местные газеты проявляли по отношению к России исключительную злобность… На госпитальные суда финляндское правительство наложило эмбарго и совершенно не считалось с флагом Красного Креста…».

О причинах, происходивших в Финляндии в апреле 1918 года притеснений и гонений русских, финский историк О.Каремаа в работе

«Русофобия в Финляндии 1917–1923 г.г.» писал:

«Во время гражданской войны в Финляндии за разжигаемой русофобией, как представляется, стояло желание белых сделать русских козлами отпущения за все жестокости и тем самым обосновать собственные идеи… по психологическим причинам жестокую правду о братоубийственной войне пытались замаскировать якобы идеологической борьбой в защиту западной культуры от русских, объявленных заклятыми врагами… без внешнего врага поднять массы на войну было бы сложно».

В Финляндии русские подвергались уничтожению безотносительно того, служили ли они добровольцами в «Красной гвардии» или были сочувствовавшими «Белым» гражданскими жителями.

Тот же историк О.Каремаа в исследовании «От национального возмущения до национальной программы» приводил следующие данные:

«В Таммерфорсе после его взятия белыми 6 апреля 1918 года в нем было уничтожено около двухсот русских, в том числе офицеров. Число казненных русских в городе Выборге 26–27 апреля 1918 года оценивается в 1000 человек, в том числе женщины и дети».

Один из русских эмигрантов, живших в то время недалеко от Выборга, С.Р.Минцлов в книге «Трапезондская эпопея», изданной в Берлине в 1927 году, о событиях, происходивших в городе, писал следующее:

«Решительно все, от гимназистов до чиновников, попадавшиеся в русской форме на глаза победителей, пристреливались на месте; неподалеку от дома Пименовых были убиты два реалиста, выбежавших в мундирчиках приветствовать белых; в городе убито 3 кадета; сдавшихся в плен красных белые оцепляли и гнали в крепостной ров; при этом захватывали и часть толпы, бывшей на улицах, и без разбора и разговоров приканчивали во рву и других местах. Кого расстреливали, за что, все это было неизвестно героям ножа! Расстреливали на глазах у толпы; перед расстрелом срывали с людей часы, кольца, отбирали кошельки, стаскивали сапоги, одежду и т. д.

Особенно охотились за русскими офицерами; погибло их несть числа и в ряду их комендант, интендант, передавший перед этим свой склад белым, и жандармский офицер; многих вызывали из квартир, якобы для просмотра документов, и они домой уже не возвращались, а родственники потом отыскивали их в кучах тел во рву: с них оказывалось снятым даже белье».

Петроградские газеты 10 мая 1918 года сообщали о расстреле в Финляндии в Николайштадте 11 русских офицеров.

Русские граждане побуждались к скорейшему оставлению Финляндии бойкотом, публичными оскорблениями, газетной травлей и условиями жизни, близкими к полному бесправию. Ввиду спешности они при этом теряли все свое имущество, которое за бесценок распродавалось.

Подобное отношение к русским наблюдалось в Прибалтийских государствах, образовавшихся после распада СССР в конце ХХ века. Так же, как в 1918 году большевистское государство бросило своих сограждан на произвол судьбы в Финляндии, так и в 90-е годы ХХ столетия наши соотечественники оказались бесправными и брошенными «демократическим» правительством России в новоявленных странах Прибалтики.

Высадившаяся германская дивизия генерала фон Дер Гольца вместе с частями «белых» финнов генерала К.Г.Маннергейма в апреле 1918 года подавили революцию в Финляндии и за месяц очистила страну от остатков финских «красногвардейцев». Скоротечная, но кровопролитная Гражданская война в Финляндии закончилась…

С окончанием гражданской войны физическое уничтожение русских в Финляндии прекратилось, но в апреле 1918 года Сенат Финляндии принял решение о высылке из страны всех бывших русских подданных. В мае 1918 года на транспорте «Рига» и еще 17 русских кораблях и судах из Гельсингфорса в Советскую Россию ушли около 20 тысяч русских людей.

В Гельсингфорсе остались лишь лица, поступившие на службу в новообразованный финский флот и те, кто смог каким-либо путем получить вид на жительство в Финляндии…..

Южные районы Финляндии всегда были любимыми дачными местами многих петербуржцев. С отделением Финляндии в одночасье, многие русские люди «эмигрировали», буквально не покидая своих собственных домов. В их числе был и известный художник Илья Ефимович Репин. Он жил на своей даче в Куоккале, и остался на территории уже отделившейся Финляндии.

Вскоре, с целью формирования благоприятного международного имиджа страны, финское правительство отказалось от практики высылки русских и стало предоставлять бежавшим из большевистской России людям возможность попасть в Финляндию. Финляндия превратилась в один из центров эмиграции, куда устремился поток беженцев, в том числе и сотни офицеров из Петрограда.

Подводя итог «Ледового похода» кораблей Г.К.Граф писал:

«Это был исторический, но вместе с тем глубоко трагический поход русского флота, так недавно мощного, в блестящем состоянии, а ныне разрушенного, не пригодного ни к какой борьбе. Во время этого последнего похода на флоте еще раз вспыхнула искра прежней энергии, прежнего знания дела, и личный состав сумел привезти его развалины в последнюю базу… Флот окончательно замер, то есть стал только сборищем кораблей, без руководителей и личного состава. Кронштадт и Петроград превратились в кладбище его прошлой мощи и славы, а сами корабли — в живые трупы…».

Бруно Станислав-Адольфович Садовинский отказался быть участником этой последней драмы Балтийского флота. Он не принял участия в «Ледовом походе». Тяжелейшее решение, принятое от боли за гибнущую страну, от горечи поражения в войне, от мерзости открытого предательства большевиками интересов России в войне с Германией, от недовольства развалом флота и отвращения к распоясавшимся «братишкам-матросам», от возникшей ненависти к большевикам за развязывание террора против своего же народа — это тяжелейшее внутреннее решение, решение о вооруженной борьбе с большевистским режимом, было принято Садовинским еще в Гельсингфорсе. Он был холост, молод, силен, и терять ему было нечего…

После «Ледового похода» А.Н.Щастного, организовавшего эвакуацию основных сил Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт и спасшего около 200 вымпелов, Л.Д.Троцкий обвинил в «саботаже