«Я же наверняка проиграю, если буду так психовать», — думал он. Он постарался замедлить дыхание и приступил к тем мысленным упражнениям, которым научил его Глаэдр. Эти упражнения помогали восстановить контроль над собственными чувствами.

Старый дракон без особого восторга отнесся к тому заданию, которое им было поручено, но и препятствовать не стал. Обсудив с Эрагоном кое-какие тонкости, Глаэдр сказал: «Опасайся темных мест, Эрагон. Там порой шныряют очень странные существа». Подобное напутствие несколько удивило Эрагона: вряд ли оно могло показаться ободряющим.

Он вытер мокрое от мороси лицо, но руку с рукояти меча так и не снял. Кожа перчатки была приятно гладкой и теплой на ощупь.

Сунув руку за пазуху, он поддел большим пальцем перевязь Белотха Мудрого, с удовольствием ощутив тяжесть двенадцати безупречных алмазов, спрятанных в ней. Ранним утром он пошел на задний двор, где повара забивали кур и овец, чтобы накормить варденов завтраком, и перенес энергию умирающих животных в алмазы Белотха. Он ненавидел подобные операции. Когда он вступал в мысленный контакт с умирающим животным или птицей — если у того, разумеется, еще была цела голова, — то страх и боль несчастного существа становились его страхом и болью, а потом бедняга ускользал в пустоту, и Эрагон каждый раз чувствовал, будто умирает с ним вместе. Это было просто ужасно, и душу его охватывала паника. Поэтому, когда было возможно, он старался шепнуть обреченным животным несколько слов на древнем языке, чтобы хоть как-то успокоить их, утешить и умерить их боль. Иногда ему это удавалось, а иногда — нет. Хотя все эти животные, так или иначе, должны были умереть, он все равно каждый раз страдал: ему казалось, что это он виновен в их смерти. И он чувствовал себя нечистым, словно выпачканным в грязи.

Теперь перевязь Белотха Мудрого стала намного тяжелее, ибо в ней была спрятана сила многих убитых животных. Но даже если бы спрятанные в перевязи алмазы сами по себе ничего не стоили, для Эрагона эта перевязь все равно была бы дороже золота — ведь сколько жизней было отдано, чтобы наполнить ее могуществом!

Когда Вирден перестал петь, Арья спросила:

— Ну что, нашел?

— Сюда, — указал Вирден и встал.

Облегчение и одновременно волнение охватили душу Эрагона: «Джоад оказался прав!»

Вирден повел их по дороге через холмы, затем они спустились в какой-то овраг, почти незаметный в складках земли.

— Вход в туннель должен быть где-то здесь, — сказал эльф и указал на западный край оврага.

Анжела усилила волшебный свет, и они принялись искать вход, прощупывая берег оврага и тыкая в землю палками. Дважды Эрагон обдирал лодыжки, спотыкаясь о стволы упавших деревьев, и порой даже шипел от боли, жалея, что не надел поножи. Но поножи, как и прочие доспехи, а также Щит остались в лагере. Подобное облачение привлекло бы к ним в городе слишком много ненужного внимания.

Искали они минут двадцать, двигаясь плотным строем, и наконец Эрагон услыхал звон металла и тихий окрик Арьи: «Сюда!»

Все поспешили к ней. Арья стояла у небольшой, заросшей кустами ложбинки. Раздвинув ветки кустов, она показала им вход в выложенный камнями туннель в пять футов в высоту и три в ширину. Вход прикрывала ржавая металлическая дверца.

— Смотрите, — сказала Арья, указывая на землю.

Эрагон присмотрелся: к туннелю вела тропинка, явно протоптанная множеством прошедших здесь ног. Даже в неясном красноватом свете волшебного огонька, горевшего на ладони у травницы, эта тропинка была видна достаточно отчетливо. Кто-то, видимо, не раз пользовался этим туннелем, незаметно проникая в Драс-Леону и выходя из нее.

— Продвигаться будем очень осторожно, — прошептал Вирден.

Анжела слабо хмыкнула.

— А как же еще? Или, может, ты хотел идти под звуки труб и громкие крики герольдов?

Эльф отвечать не стал, но явно был смущен.

Арья и Вирден осторожно отворили дверцу и первыми вошли в туннель. Оба зажгли по огоньку, и эти беспламенные светлячки поплыли у них над головой, похожие на маленькие красные солнца, хотя света они давали не больше чем горсть углей.

Эрагон, чуть задержавшись, спросил у Анжелы:

— Почему это эльфы обращаются с тобой так уважительно? Они тебя, похоже, чуть ли не боятся.

— А разве я не заслуживаю уважения?

Он улыбнулся и спросил:

— Может быть, ты когда-нибудь все-таки расскажешь мне о себе.

— С чего это ты решил, что я стану о себе рассказывать? — И Анжела, чуть оттолкнув его в сторону, вошла в туннель. Плащ так и взвился у нее за спиной, точно крылья Летхрблака.

Эрагон только покачал головой и последовал за ней.

Травница была такого маленького роста, что ей даже особенно наклоняться не приходилось, чтобы не стукнуться о потолок туннеля, а вот Эрагон был вынужден довольно сильно пригнуться и шел, сгорбившись, как старик; то же самое, впрочем, пришлось сделать и эльфам. Подземный ход был практически пуст. Пол в нем был покрыт тонким слоем засохшей глины. У самого входа валялось несколько палок и камней да сброшенная змеиная шкурка. Внутри пахло сырой соломой и дохлыми ночными бабочками.

Эрагон и его спутники старались идти как можно тише, но туннель весьма усиливал любой звук, так что каждый легкий удар или шорох отзывался гулким эхом, похожим на странный повторяющийся шепот, живущий как бы сам по себе. Из-за этого шепота Эрагону казалось, что они окружены неким сонмом бестелесных духов, которые, переговариваясь, комментируют каждое их движение.

И вынюхивают, и подсматривают. Вдруг он споткнулся о камень, который отлетел и ударился о стенку туннеля с громким стуком, в сотню раз усиленным проклятым эхом.

— Ох, простите, — почти беззвучно прошептал Эрагон, поскольку все разом на него оглянулись.

«Вот черт! — Он усмехнулся. — Что ж, теперь по крайней мере понятно, откуда на поверхности земли слышатся эти странные звуки, которые так пугают жителей Драс-Леоны. Надо будет непременно сказать об этом Джоаду».

Когда они прошли по туннелю довольно далеко, Эрагон остановился и оглянулся на вход, уже совершенно невидимый в темноте. Тьма, казалось, была уже ощутимой на ощупь, точно тяжелая ткань. А еще эти тесные и низкие проходы… У Эрагона было ощущение, что его проглотило некое чудовище и вот-вот начнет переваривать. Обычно он спокойно относился к пребыванию в замкнутом пространстве, но этот туннель чем-то напоминал сеть грубо вырытых проходов внутри Хелгринда, где они с Рораном сражались с раззаками, а это воспоминание было отнюдь не из самых приятных.

Эрагон глубоко вздохнул и хотел было уже идти дальше, как вдруг увидел два больших блестящих глаза, сверкавших в темноте, точно два золотистых топаза. Эрагон схватился за меч и вытащил было его из ножен, но тут из мрака прямо перед ним появился Солембум, неслышно ступая мягкими лапами.