а его друг Джакомо Андреа да Феррара (итал. lacomo Andrea da Ferrara), детально исследовавший труды Витрувия, – хотя его рисунок и несоизмеримо уступает рисунку Леонардо в отношении художественных достоинств.

Я же привёл в своей книге (и поместил его на четвёртой странице её обложки) этот знаменитый рисунок гениального живописца, чтобы подчеркнуть нерушимую связь между СОЗДАТЕЛЕМ и главным его Созданием: человеком. По той же самой причине, на первой странице обложки этой книги, изображён Мыслитель – главное творение великого скульптора Огюста Родена. А над ним, отражая мысли думающего человека, угадывается силуэт Витрувианского человека, как символа ГАРМОНИИ человечества, СОЗДАТЕЛЯ и Вселенной. Ведь Гармония и Любовь, это, по сути, одно и то же.

А ещё на первой странице обложки изображены два наиболее узнаваемых созвездия ночного неба над нашей планетой. В Северном полушарии это Большой Ковш, или Большая Медведица. По ней люди отыскивают Полярную Звезду. Чтобы не блуждать в поисках Истинного Пути. А в Южном полушарии – это Созвездие Южный Крест. На Кресте был распят СЫН СОЗДАТЕЛЯ. А ещё, это символ того, что каждый человек несёт, по жизни, свой собственный крест. Подобно тому, как Спаситель нёс на Голгофу крест, на котором его казнили римские солдаты. Сделавшие это, фактически по настоянию Синедриона перед Понтием Пилатом, наместником Иудеи.

Приложение № 22

Божественная простота

Божественная простота – один из божественных атрибутов, в теистических учениях обозначающий, что Бог есть абсолютно простое существо, в котором совершенно отсутствует какая-либо метафизическая сложность. Согласно общепринятому пониманию, простота Бога эквивалентна его тождественности любому из своих атрибутов[246].

Учение о божественной простоте является непосредственным следствием представления о Боге как об обладающей различными ментальными состояниями личности и его самодостаточности (англ, aseity). Согласно Августину и Ансельму Кентерберийскому, поскольку зависимость от чего-либо является несовершенством, Богу должна быть присуща самодостаточность, то есть его бытие проистекает из самого себя (лат. a se).

В христианстве

В раннем христианстве и в схоластической философии

Согласно американскому философу Алвину Плантинге, идея божественной простоты возникла в глубокой древности и восходит к представлению Парменида о реальности как о недифференцированном пространстве (лат. plenum)[247].[248]

О том, что Бог прост, писали ещё ранние отцы Церкви. Во II веке, опровергая манихеев, Ириней Лионский в своём трактате «Против ересей» утверждал что в отличие от людей, которые «по природе сложны и состоят из тела и души», Бог «прост, несложен, равночленен, всегда Себе равен и подобен, весь будучи разумение, весь дух, весь мысль, весь чувство, весь разум, весь слух, весь глаз, весь свет и весь источник всякого блага»[249]. В IV веке, полемизируя с язычниками, Афанасий Великий писал, что Бог христиан, в отличие от богов язычников, «есть целое, а не части; Он не из различных составлен вещей, но Сам есть Творец состава всякой вещи»[250]. Таким образом, характеристики Бога определялись в положительных терминах, а не через отсутствие или отрицание присущих конечным существам свойств. В ходе арианских споров божественная простота возникала при обсуждении догмата о Троице. Различным образом о простоте Бога писали никейские богословы Маркелл Анкирский, Афанасий Великий, Иларий Пиктавийский, Григорий Нисский и Григорий Богослов, обосновывая равенство лиц Троицы. В трактате «О Троице» Августин опровергает «махинации» ариан, приписывавших Богу Отцу одни акциденции, например, нерождённость, а другие Сыну (рождённость). Из разницы в атрибутах ариане выводили различие по сущности. Согласно Августину, это не так, и все божественные проявления равны: «ибо если в Нём любовь менее велика, нежели премудрость, то и премудрость возлюблена менее того, что она есть; следовательно, любовь равна настолько, насколько должна быть возлюблена премудрость»[251]. В трактате «О граде Божьем» Августин сформулировал учение о божественной простоте следующим образом: «Он есть то, что имеет» (лат. quod habet hoc est)[252]. В дальнейшем подход Августина развивали Пётр Ломбардский, Фома Аквинский и реформатские схоласты. С философских позиций объяснял учение о простоте Троицы Боэций.

Заданное в святоотеческом богословии направление было продолжено в Средние века схоластами. Ансельм Кентерберийский (ум. 1109) в «Монологионе» разъяснял, что Бог в своём совершенстве должен быть простым, поскольку иначе бы зависел от своих частей. Далее, в «Прослогионе» он утверждает, что «жизнь и мудрость и всё остальное не части Твои, но все вместе они – одно, и каждое из них целиком есть то же, что и Ты и что всё другое из них в отдельности». Гильберт Порретанский (ум. 1154), в своих комментариях на Боэция допустил, что сущность Бога отлична от его лиц, бытия и атрибутов. На Парижском соборе 1147 года его взгляды были осуждены, а в следующем году на соборе в Реймсе была принята формулировка Бернарда Клервоского о неотделимости Бога от божественных атрибутов и нераздельности атрибутов между лицами Троицы. Сложившееся к XII веку учение о простоте было суммировано Петром Ломбардским в его «Сентенциях». В XIII веке выделились три основных подхода к пониманию вопроса, принадлежавшие Фоме Аквинскому, Дунсу Скоту и Уильяму Оккаму.

К проблеме простоты Бога Фома обращается в вопросе 3 своей «Суммы теологии». Вначале он показывает бестелесность Бога на основании того, что он, как первопричина, неизбежно актуален и не может быть потенциален. Телесность же потенциальна, поскольку предполагает возможность деления. Далее он утверждает, что Бог, как первый действователь, есть форма своей же субстанции, и потому не состоит ни из материи, ни из формы. Бог совпадает со своей сущностью, поскольку природа и сущность отличаются от субстанциальной формы только для материальных вещей. В результате, «так как Бог не состоит из материи и формы, Он необходимо есть Своя собственная божественность, Своя собственная жизнь и всё прочее, что подобным же образом предицируется Ему».

В том же вопросе Фома доказывает совпадение в Боге сущности и существования, непринадлежность Бога ни к какому роду, отсутствие в нём каких-либо акциденций и, наконец, его абсолютную простоту.

В завершение рассмотрения вопроса Фома заявляет, что «всё составное вторично по отношению к составляющим его частям и зависит от них. Но Бог есть первое сущее, как показано выше [а значит он ни от чего не зависит]»[253]. В то же время Фома не считает, что из сказанного следует отсутствие в Боге различий. В конце концов, отрицание реальных различий (trinitas realis) между лицами Троицы ведёт к ереси савеллианства[254].

Дунс Скот, принимая учение о божественной простоте, вносит в него некоторые нюансы. Прежде всего, он постулирует действительные различие в божественных совершенствах, существующие до всякого познания