могло привести к оперативно-тактическим результатам, но не могло вылиться в стратегическую операцию. Причем именно те особенности наступления, которые привели к прорыву, не давали возможности этот прорыв использовать.

А. Брусилов наступал на широком фронте без четко выраженной цели. Такое построение атаки оказалось для противника неожиданным. Австрийцы не ожидали подобного нечеткого, «расплывающегося» удара, расположение их резервов не соответствовало внезапно осложнившейся обстановке. Это превратило тактический прорыв в оперативный.

Но далее операция неизбежно теряла форму: наступающие армии расчленены по фронту и в глубину, концентрации сил нет нигде. Противник подвозит новые части и соединения, в том числе стойкие германские батальоны, затыкает дыры, цепляется за местность. А резервов у Юго-Западного фронта нет. При такой организации наступления их и не может быть.

Разумеется, Ставка опоздала с переброской сил на Юго-Западный фронт. Но начни она этот маневр до наступления Брусилова, противник заметил бы это и успел бы отреагировать. А потом сразу стало поздно: части надо не только привезти (две-три недели), но еще и протащить через разрушенную полосу прорыва. И вновь вступают в силу «теоремы о позиционности»: глубина прорыва не может превышать полуширину фронта наступления.

Всегда можно достичь тактического успеха, наступая без оглядки на стратегические цели. Но стоит ли удивляться тому, что в этом случае тактический успех не приведет к достижению стратегической цели?

В сущности, операции Э. фон Людендорфа в 1918 году были построены аналогичным образом. И результат был тем же: прорыв, колоссальный успех, но не улучшающий, а ухудшающий стратегическое положение, потом надлом войск и военная катастрофа[151].

Есть и другая сторона проблемы. Да, можно построить Альтернативу, в которой русские войска берут Ковель и даже делают это быстро, еще в июне. Проблемы у австро-германского командования резко возрастают, но хотелось бы напомнить, что в предыдущем, 1915 году Ковель был глубоким тылом русского фронта, и это, отнюдь, не привело к выигрышу Россией мировой войны.

Можно, наверное, придумать вариант, в котором австро-германские войска к осени 1916 года отбрасываются к Западному Бугу. Да хотя бы и к Висле (хотя этого не было не только в планах русского командования, но и в его мечтах)! И что? Ситуация для России все равно хуже, чем она была осенью 1914 года. Потому что время прошло, а цели войны не достигнуты, и технологическое отставание России, как от противников, так и от союзников «Великое отступление 1915 года» продемонстрировало слишком явственно.

Конечно, к весне 1916 года не только русская, но и австрийская армия была надломлена. Строго говоря, австрийцы проиграли войну даже раньше, чем Россия: в сентябре 1914-го, а не в мае 1915 года. Вопрос стоял только в том, какая армия (и страна) распадется раньше — Австро-Венгрия или Россия? Но здесь у Центральных держав было очевидное преимущество. По географическим условиям (внутренние линии) Германия могла «армировать» австрийские дивизии своими, вполне боеспособными и не утратившими веру в победу. А у Антанты возможности таким же образом помочь России не было.

При любом «раскладе» русская армия была предоставлена себе и своей судьбе.

Будь Брусиловский прорыв сверхуспешным — с овладением Ковелем, Львовом и далее по списку — немцы на два месяца раньше прекратили бы наступление на Верден. На те же два месяца раньше ушел бы в отставку Э. Фанкельгайн, передав свой пост П. Гинденбургу. Э. Людендорф перебросил бы в Галицию достаточные подкрепления, и русское наступление, остановилось бы, пусть и на сто километров западнее, чем в Текущей Реальности. И осенью вместо Ковеля мы брали бы Брест-Литовск или Самбор. С таким же успехом и с такими же потерями.

Брусиловское наступление исчерпало степени свободы, оставшиеся у Российской Империи.

Сюжет седьмой: война на периферии

«Вергани для мастерского турнира еще недостаточно силен. Тем не менее, следует отметить, что и Италия была представлена на этом духовном ристалище. Если в этой стране позаботятся о развитии шахматной игры, то в будущем Италия, возможно, добьется большего успеха».

З. Тарраш «Итоги Гастингса»

«Теперь несколько формальностей с отзывчивыми румынскими боярами — и путь свободен. Я думаю, что две-три медали за спасение утопающих скрасят их серую пограничную жизнь».

И. Ильф, Е. Петров «Золотой теленок»

Вероятно, кампания 1916 года стала самой бессмысленной и бессодержательной во всей Великой войне. В 1914 году решался вопрос о победителе и побежденном. В 1915 году немцы попытались поставить результат Генерального Сражения под сомнение, и до некоторой степени преуспели в этом, разгромив сербскую армию и отбросив российские войска от Вислы к Западной Двине. В свою очередь англичане предприняли попытку вывести из войны Турцию. Дарданелльская операция могла привести к решительному результату, но она была подготовлена и осуществлена из рук вон плохо и дала возможность Турции отпраздновать свой единственный триумф в Первой мировой войне.

Во всяком случае, и Горлицкий прорыв, и Дарданеллы, и наступление А. Макензена в Сербии, и даже образование Итальянского фронта, — все это меняло картину войны, и было наполнено стратегическим содержанием.

А в 1916 году не происходит ничего. На Западном фронте противники в течение всего года ведут сражение на истощение (под Верденом и на Сомме) и, в конечном итоге, обоюдного истощения и добиваются. На востоке все время наблюдаются какие-то активные действия, местами даже сопровождающиеся размашистыми по меркам позиционной войны передвижениями войск, но это ничего не меняет в структуре войны и лишь подтверждает обоюдное поражение России и Австро-Венгрии.

В целом ничего значимого не случилось и на периферийных фронтах.

На протяжении всего 1916 года боевые действия в Италии будут проходить судорожными приступами боев на Изонцо длительностью от 1–2 дней до 2–3 недель, никак не согласованными ни с русским, ни с западным фронтом. Некоторое разнообразие внесет Австро-Венгрия, организовав в мае — июне наступление в Трентино.