речь в нем шла о новых станциях и прокладывании тоннеля через Гортхоффский хребет (он даже не представлял, где это). Прочитал короткую заметку о вагонах-ресторанах, заглянул на последнюю страницу, посвященную ответам на письма читателей и анекдотам, и в этот момент в купе заглянула фрау средних лет.

— Здесь свободно? — спросила она.

Шпатц коротко кивнул. Фрау поставила саквояж на кресло, аккуратно повесила плащ на крючок для одежды, сняла с волос шелковую косынку и нервно смяла ее в руках.

— Вам помочь с сумкой? — Шпатц поднялся и, не дожидаясь ответа, водрузил оказавшийся очень легким саквояж на багажную полку. Женщина пробормотала слова благодарности, села и уставилась в окно, так и не выпустив косынку из рук. Глаза ее были красными, очевидно, она только что плакала. Шпатц почувствовал неловкость. С одной стороны, хотелось как-то подбодрить незнакомку, с другой — может быть, она совсем не хочет сейчас поддерживать разговор... Как бы в таком случае поступил Крамм? Возможно, он бы сделал какую-нибудь смешную неловкую глупость, попросил за это прощения, и через четверть часа они бы уже обнимались, и дамочка смотрела на него полными обожания глазами. Шпатц оглядел купе в поисках предмета, который можно было бы уронить, но как назло, ничего не глаза не попалось. Поэтому Шпатц сделал вид, что снова погрузился в чтение газеты.

— Вы не должны, — сказала фрау, отвернулась от окна и посмотрела на дверь.

— Что вы имеете в виду? — Шпатц отложил газету на соседнее кресло.

— Не должны чувствовать неловкость. Нас свела случайность, и не вы причина моих проблем.

— Почему вы решили...

— Это написано у вас на лице.

— Проклятье, — Шпатц глянул в свое отражение на оконном стекле и нахмурил брови. — А мне всегда хотелось считать, что вид у меня суровый и непроницаемый.

Женщина засмеялась. Раздался пронзительный свист, поезд качнулся, и перрон стал медленно уплывать назад. Фрау вздохнула с заметным облегчением.

— Вы очень милы, молодой человек, — она откинулась на спинку кресла. — Далеко вам ехать?

— До Шиферберга.

— Значит мне придется наслаждаться вашим обществом совсем недолго, — фрау улыбнулась уже более кокетливо. — К родственникам?

— По работе, — Шпатц присмотрелся к собеседнице внимательнее. Пожалуй, она чуть моложе, чем ему показалось сначала. На пальце правой руки — след от кольца. Видимо, сняла незадолго до того, как сесть в поезд. Юбка выглядит как часть униформы или мундира, блузка бежевая шелковая, явно дорогая. Туфли кожаные, отлично пошитые, скорее всего на заказ. А вот плащ, который она сразу сняла, словно с чужого плеча — великоват и явно дешевле остальной одежды. Светлые волосы убраны в простой пучок на затылке и схвачены тонкой лентой. Выглядело так, будто она очень торопливо одевалась. Будто от кого-то бежала.

— Будет очень нетактично, если я спрошу, кем вы работаете? В Шиферберге могут искать работу либо шахтеры, либо мелкие торговцы. А вы не похожи ни на того, ни на другого.

— Очень нетактично, — Шпатц подавил мгновенный порыв честно ответить на вопрос фрау. — Но я рад, что вас это интригует. Попробуете угадать?

— А вы будете мне подсказывать? — она кокетливо заправила за ухо выбившуюся прядь волос и чуть наклонилась вперед. Ровно настолько, что в вырезе ее блузки стало видно белье.

— Договорились, — флиртовать с ней Шпатцу не хотелось, фрау была совершенно не в его вкусе, но он все равно решил подыграть. Просто потому что так проще скоротать дорогу и не прокручивать в голове бесконечно мысли о том, куда подевался Бруно, виссен ли Флинк и какие на самом деле цели преследует Дедрик штамм Фогельзанг. — Буду говорить «холодно» или «горячо».

— Хорошо... — фрау медленно оглядела Шпатца с ног до головы. — На вас отлично сидит костюм, значит вы все время носите именно его, а не униформу... Значит, не полицай и не военный. Так?

— Не все полицаи носят форму...

— Вы не сказали, верно ли предположение!

— Так предположения не было, пока что было только рассуждение, кем я не могу быть и почему, — Шпатц пожал плечами.

— Хорошо. Вы военный?

— Холодно.

— У вас неплохой костюм и дорогая рубашка. Но ничего из этого не сшито на заказ, значит вы не богатенький сынок, которого приспособили к работе... Ведь так?

Шпатц приподнял бровь, хмыкнул и посмотрел в окно. Поезд уже набрал ход и сейчас ехал мимо совершенно неживописных складов и фабричных корпусов.

— Ах да! Простите! Я снова забыла правила! — женщина наклонилась вперед и коснулась руки Шпатца. — Обещаю больше так не делать! Итак, вы поверенный в вашем семейном деле?

— Холодно, — Шпатцу потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не отдернуть руку.

— Значит пока я рассуждаю верно, — женщина подняла лицо и посмотрела Шпатцу в глаза снизу вверх. — Кстати, я не спросила, как вас зовут...

— Всему свое время, фрау, — Шпатц подмигнул. — Для этой игры лучше, чтобы мы были незнакомцами.

— Фройляйн, — женщина выпрямилась.

— Фройляйн, — исправился Шпатц, подавив желание бросить взгляд на ее руку, еще хранившую след от обручального кольца.

— Ладно, незнакомец... Мне кажется, настало время повысить температуру... Вы уверенно держитесь, но сочувствие вам не чуждо. Значит вы не доктор и не учитель. У вас на лице нет профессиональной дружелюбной улыбки, значит торговля тоже не ваша стихия. Вы скрыли от меня, чем занимаетесь, значит... — она прервала свои странные рассуждения и снова внимательно посмотрела на Шпатца. — Меня все равно не отпускает ощущение, что вы должны быть одеты как-то иначе... Может быть, вы актер?

— Рад бы повысить температуру, но теплее не стало. Я не актер, — Шпатц прислушался. — Кажется, началась проверка билетов?

— Разве? — фрау вздрогнула и напряглась. — Молодой человек, вы не могли бы мне помочь?

— Зависит от того, что вы попросите...

— Нельзя, чтобы они видели мой аусвайс, может быть, вы скажете, что я ваша супруга, и мы путешествуем вместе? — она замерла и умоляюще уставилась в лицо Шпатца.

— И едем в разные города? — спросил Шпатц и скрестил руки на груди. «По крайней мере, она не виссен», — подумал он.

— Ну пожалуйста! Меня... Мой муж не должен меня найти!

— Вы же сказали, что вы фройляйн, —