Беатрис закрыла глаза и выругалась; Морантес укутал ее одеялом и замахал руками, подзывая медиков.

— Кому точно нужно в больницу, это тебе и Себаштиану.

— Нет, Морантес, — попыталась возразить Беатрис.

— Я обо всем здесь позабочусь. Не спорь.

Взяв ее под локоть, агент проводил друзей к фургону и попрощался, пообещав встретиться с ними на другой день.

Через три часа Беатрис и Себаштиану приехали на Олавиде, помятые, но без серьезных ранений: Себаштиану с повязкой на голове и четырьмя швами на затылке, Беатрис — с трещиной в ребре и совершенно окоченевшая. Что касается трещины, тут лекарства не было: оставалось только потерпеть пару-другую недель, ничего иного медицина предложить не могла. Отогревалась Беатрис коньяком и горячим бульоном.

После ужина они почти не разговаривали. Себаштиану думал о Трини и о том, как ее жизнь проскользнула у них меж пальцев. Беатрис размышляла о дель Кампо.

«Нужно поспать, — убеждала себя Беатрис. — Я выжата как лимон, а сна ни в одном глазу». Она чувствовала себя так, словно побывала под прессом, и ворочаясь в кровати, стискивала зубы отболи.

Она немного заупрямилась, когда Себаштиану предложил ей не ехать домой, а переночевать на Олавиде, но после изнурительной погони у нее не осталось ни желания, ни сил спорить. Почему бы не признать правду? Забота мужчины, особенно той ночью, была ей очень приятна.

Беатрис осторожно протянула руку и зажгла лампу на ночном столике. Стрелки на циферблате наручных часов показывали половину шестого утра. Себаштиану рядом с ней в постели не оказалось. Беатрис потрогала простыни и убедилась, что они холодные. Значит, Португалец встал уже довольно давно.

Морантес позвонил в больницу Беатрис на мобильный (как раз, когда ее осматривали) и сообщил, что ситуация под контролем, убийца в коме, а Гонсалес без устали обрывает телефон. «Ей-богу, девочка, твой шеф — это нечто, откуда только такой взялся».

Беатрис так и не удалось заснуть. Она не могла забыться, упорно возвращаясь мысленно к убийствам, а также отношениям со своим невольным помощником, некоторое время назад лежавшим подле нее в кровати.

Игра уже проиграна. Они дышали убийце в затылок, но радоваться было нечему, принимая во внимание количество трупов в морге. Беатрис оглядывалась назад, силясь понять: что она могла бы сделать — зная то, что знает теперь, — чтобы избежать стольких смертей? Она попробовала расслабиться и, уставившись в потолок, стала считать квадраты гипсовой лепнины на потолке.

И все время ее навязчиво преследовало имя, засевшее в голове: Эмилиано дель Кампо. Каин. Как его взять?

Услышав слабый стук в дверь, Беатрис улыбнулась.

— Входи, — нежно сказала она.

Себаштиану появился на пороге.

— Не мог заснуть. Увидел свет под дверью, — объяснил он, опираясь о косяк. — Я прокручивал это дело в голове и так и сяк и каждый раз приходил к одному и тому же выводу.

С его помощью Беатрис села. Она не ощущала ни капли сонливости. Пока она лежала, боль не только не стихла, а, наоборот, усилилась.

— Что ты имеешь в виду?

Себаштиану был одет в джинсы и теплый шерстяной свитер и держал в руке чашку кофе. Ни слова не говоря, Беатрис взяла у него чашку и, сделав глоток, поморщилась.

— Очень много сахара, — согласился Себаштиану. — Помогает думать.

Беатрис с ворчанием вернула ему кофе.

— И к каким же выводам ты пришел?

— Нам нужно срочно проверить компьютер в консультации дель Кампо, — сказал Себаштиану.

— А подробнее.

— Эмилиано дель Кампо, Каин, управляет своими пациентами, толкая их на преступление. Его рассудок болен… Но это расстройство, психоз, имеет под собой какое-то основание. Мотив, который служит оправданием всем поступкам, по крайней мере в его глазах. По неизвестной причине он придает большое значение личности моего отца, латеральному мышлению, запискам и моей персоне. Эта информация — сценарий, пациенты, убийцы, лечение оланзапином, записки, его выводы — все должно где-то храниться.

На лице Беатрис отразилось сомнение.

— Дель Кампо — ученый, — продолжал Себаштиану. — Вести дневник и скрупулезно описывать свои опыты и наблюдения — неотъемлемая часть его работы. Наиболее вероятное место — его персональный компьютер.

— И как ты предлагаешь это сделать? Ордер на обыск принесет больше вреда, чем пользы. Если мы не найдем ничего в его компьютере…

— Я даже не думал об ордере на обыск, Беа. Я хочу задержать его, а не вспугнуть. Если мы снова начнем приставать к нему с разговорами или обыщем кабинет в консультации и не обнаружим ничего определенного, то добьемся только одного — он скроется.

Себаштиану присел на кровать рядом с Беатрис и молча посмотрел на нее. Младший инспектор покачала головой.

— Ты же не собираешься тайком проникнуть в консультацию, без законных оснований…

Себаштиану ничего не ответил. Женщина привалилась спиной к изголовью кровати с гримасой боли и усталости на лице.

— Позволь, я нарисую возможные перспективы. Перспектива первая: мы заходим в консультацию, и срабатывает сигнализация; в здании есть сторож, и он нас задерживает. Поднимается шум, твоя карьера и моя летят к черту, что сущий пустяк, поскольку мы наверняка в результате окажемся за решеткой за самоуправство, незаконное проникновение в частную клинику и надувательство Гонсалеса. Вторая перспектива: мы забираемся в кабинет и находим неопровержимые доказательства его виновности. Что ровным счетом ничего не дает, так как улики, изъятые без судебного постановления, нельзя использовать на суде. И доктор по-прежнему неуязвим.

— Существует третий вариант, — сказал Себаштиану.

— Неужели? И какой же?

Себаштиану собрался с духом, как человек, решившийся пойти ва-банк.

— Третий вариант такой, — начал он, — мы проникаем в кабинет, нас никто не обнаруживает, и мы находим доказательства его вины. Мы исчезаем, не оставив следов, и расставляем ему ловушку.

— Наживка?

— Именно.

— Это одни предположения.

— Это наша первая возможность опередить Каина.

Беатрис задумчиво потянулась за чашкой кофе.

17 апреля, среда

Первым на площадь Олавиде прибыл Морантес. Ровно в семь тридцать утра прозвенел звонок, Себаштиану открыл дверь, и в прихожую вошел агент секретной службы, на ходу снимая пальто и шляпу. Беатрис встретила его, поцеловала в щеку и проводила в гостиную.

Через несколько минут явился Пабло, еще не проснувшийся до конца. Из-за ночных треволнений он спал мало и плохо.

Вчетвером они собрались в гостиной, за термосом с кофе и пончиками, которые принесли полицейские.