— Чуть больше суток. Там за дверью к вам посетители, ваши коллеги. Я даже не знаю, стоит ли пускать их.

— Давайте, давайте, — ворчливо велел Гуров, удобнее укладываясь на подушке и старясь скрыть, что он при этом морщится. — Ничего со мной страшного не случилось. Подумаешь, надышался немного.

В палату вошел улыбающийся Крячко, за ним следовал капитан Морозов с папкой под мышкой. Крячко широко расставил руки и обхватил лежащего друга вместе с кроватью.

— Вот он, наш герой! — с довольным видом громогласно возвестил Стас. — Вот он, спаситель женщин и детей!

— Каких женщин и детей? — подозрительно покосился на него Гуров.

— Это Станислав Васильевич шутит, — объяснил Морозов, пододвигая стул и усаживаясь неподалеку от кровати. — Он со вчерашнего дня все не может никак остановиться, понося Красовского последними словами, включая «дитя малое» и «баба».

— Ладно, обошлось, и хорошо, — махнул Лев рукой. — Что у нас есть нового и срочного?

— Новое есть по этой ловушке, куда тебя заманил Режиссер, — ответил Крячко. — Вас там элементарно захлопнули, как мышей в мышеловке. Не представляю, как ты догадался расчистить вытяжное отверстие? Еще бы 5—10 минут, и врачам было бы с вами сложно. Так вот, дверь там подперли ломиком, хоть ты, Лева, удачно заклинил язычок замка. Эксперты поколдовали с дверью и сказали, что ломик примерили к двери заранее, даже ямку в дверном полотне выбили, чтобы он не выскочил, когда вы будете изнутри барабанить. Хорошо подготовился парень, но мы полагаем, что без помощников не обошлось. Скорее всего, кто-то из рабочих, занятых на ремонте подземного перехода.

— Слишком просто, — возразил Гуров. — Он доказал, что не дурак. И он мог предположить, что мы вычислим помощника. Зачем ему это?

Крячко вздохнул и неопределенно пожал плечами. Морозов посмотрел на него, подождал немного и решил ответить за Стаса:

— Мы уже имеем представление зачем. Точнее, догадываемся. Сегодня утром не вышел на работу некий Гарик Аспарян, разнорабочий из бригады отделочников. В прошлом судимый за распространение и хранение наркотиков.

— Значит, вы думаете, что помощника Режиссер убрал?

— Да, есть такое мнение. Ребята из МУРа работают по связям Аспаряна, думаю, через пару дней у нас будет полная картинка последних дней его жизни и его связей.

— Хорошо. Еще что есть?

Крячко повернулся к Морозову и кивнул головой, разрешая докладывать. Капитан открыл свою папку и, переложив пару листов бумаги, снова заговорил:

— В Рязани я нашел этот эстрадный театр «Миражи», администратор которого подавал заявление в полицию по поводу кражи из гримерки. Кража была со взломом, никто не пытался подобрать ключ, и никто не пользовался самодельным ключом или отмычкой. Дверь была тупо взломана. Это по показаниям свидетелей. Обнаружила взлом костюмерша, она позвала сотрудника службы безопасности, а он администратора. Ну, и еще пару актеров. Все объяснения по этому поводу с их полными данными есть.

— Похищенное соответствует списку, который мы взяли в УВД в Щербинке?

— Да, конечно. У них в театре ксерокопия того списка за подписью администратора. Я показал фотографии костюма, в котором нашли убитую Штыреву, и они его опознали. С париком и бородой сложнее, но костюмер рассказала об особенностях парика, у него на внутренней стороне есть повреждение армирующей сетки как раз как на том, что вы нашли в ящике, где лежало тело Левкина.

— Ну что же, — пробормотал Гуров, — по крайней мере, мы знаем, что реквизит украден в ближнем Подмосковье и у кого украден. Выходит, к убийству заранее готовились, и весьма тщательно.

— Лев Иванович, — перебил полковника Морозов, переглянувшись с Крячко. — Это еще не все. Они вора видели.

— Есть словесный портрет? — вскинулся Гуров, забыв про тошноту.

— Я предъявил двум свидетелям фотографии наших пятерых подозреваемых. Они опознали Горобца. На восемьдесят процентов.

— Так, — нахмурился Лев и почесал бровь. — Час от часу не легче. Эдак мы до «зомби апокалипсиса» докатимся. Живые мертвецы по улицам ходят и кражи совершают. Ну-ка, давай, Костя, все подробно.

— Если подробно, то один из актеров видел человека, похожего на Горобца, когда тот крутился возле костюмерной и даже пробовал ее открыть, дергал за ручку. Правда, тогда она была заперта. Он спросил, что ему здесь надо, а тот ответил, что ищет туалет и якобы ему указали сюда. Второй его видела уборщица в тот момент, когда он убегал сразу после того, как выпрыгнул в окно. Точнее, она не видела самого прыжка, потому что он выбежал из-за угла, где было окно. Это я предположил, что он выпрыгнул.

— Хорошо, а есть кто-то, кто видел, как этот псевдо-Горобец залезал в окно, выпрыгивал оттуда?

— Таких свидетелей нет, — отрицательно покачал головой Морозов.

— Хорошо, — снова откинулся на подушку Лев, — почему ты говоришь, что Горобца опознали на восемьдесят процентов?

— Они сказали, что он похож, но на фото он несколько полноват по сравнению с тем, кого видели они. Этот вор был заметно худее.

Гуров молчал и смотрел в потолок. Морозов терпеливо поглядывал на знаменитого сыщика и тискал в руках свою папку, Крячко расхаживал по палате, рассматривая оборудование и обстановку. Потом подошел к окну и стал смотреть во двор больницы, что-то тихонько бормоча или напевая. Наконец Гуров протянул руку к тумбочке, достал оттуда свой мобильник и набрал номер Орлова:

— Здорово, Петр!

— О, больной наш очнулся! Здорово! Как себя чувствуешь?

— Нормально, не в этом дело! — отмахнулся Лев. — Слушай, ты вечером у себя будешь?

— Тихо, тихо, Лева! — повысил голос генерал. — Ты куда собрался? Твое дело лежать, лечиться и мозгами шевелить. Станислав с Морозовым все без тебя сделают, что ты, в самом деле…

— Петр, это серьезно! Мне надо с тобой поговорить.

— Говори, кто тебе не дает?

— Не по телефону. Это не телефонный разговор, мне придется тебя убеждать, а ты будешь возражать. По телефону не получится.

— Да-а? — удивился Орлов. — И в чем это таком ты собрался меня убеждать, если знаешь заведомо, что я буду возражать и сопротивляться?

— Ты согласишься, потому что ты опер. Ты опытный и умный опер.

— Вот только не надо этого, — хмыкнул генерал. — Я подумаю, может, сам к тебе подскочу завтра.

— Сегодня, Петр, — отрезал Гуров. — Не сможешь ты, тогда приеду я. Я вполне нормально себя чувствую, почти сутки в меня вливали какую-то гадость, и почти сутки я спал.

— М-да, — вздохнул Орлов. — Чем бы мне таким надышаться, чтобы спокойно поспать сутки и начальство само уговаривало бы меня поспать еще пару суток. Не посоветуешь?

Гуров промолчал, пропуская мимо ушей слова старого друга. Он знал, что Орлов согласится, потому что Орлов хорошо и очень давно знал Льва Ивановича Гурова. И если Лев Иванович Гуров говорил, что надо, значит, действительно надо и с этим стоит считаться.