Если ранее писатель выступал главным образом как пророк, «человек искусства», идейный вождь, то теперь он многими рассматривается только как занимательный рассказчик, а писательский труд превращается в обычную профессию, к которой нередко обращаются те, у кого не сложилась служебная карьера и нет способностей к другим занятиям. Подобная ситуация очень выразительно (хотя и в несколько утрированном виде) передана в одной из юморесок Власа Дорошевича, персонаж которой говорит: «Я должен сделаться писателем… Меня гонят за неплатеж с квартиры, кухмистерша отказывает давать мне обед, прачка не отдает белья… Я должен сделаться писателем… Ведь не поступать же мне в музыканты, когда я не умею играть ни на каком инструменте… Меня прогнали со службы, потому что у меня дурной почерк, но ведь для писателя не нужно хорошего почерка… Пять копеек за строчку! Я должен сделаться писателем»505.

Основной формой связи авторов с издателями продолжала оставаться периодика. Именно сотрудничество в газетах и журналах позволяло литераторам наладить и закрепить контакты с издателями. Необходимо добавить, что специфику данного периода составляло выдвижение на первый план иллюстрированных еженедельников и газет, которые постепенно «оттесняли» толстые журналы на вторые роли. Подобные издания, частота выхода которых была значительно выше, чем у ежемесячников, нуждались в постоянных сотрудниках, регулярно поставляющих материалы в номер (репортеры, фельетонисты, «передовики», рецензенты, юмористы и т.д.). Соответственно растет в эти годы число журналистов, газетных и журнальных «поденщиков», не имеющих литературного имени. Журналист оказывался «прикован» к своему изданию и тем самым к его издателю. Особенно это было характерно для провинциальных газет. Н.П. Ашешов, в 1893—1895 гг. редактировавший «Самарскую газету», отмечал, что в провинции «фактически “ведет” газету, то есть создает материал, одно, редко – два лица. Провинциальный фактический редактор газеты поневоле должен быть энциклопедистом. Если он желает придать изданию характер живого, отзывчивого органа, он должен писать по всем отделам газеты и заполнять своим личным трудом те пробелы, какие естественно являются вследствие отсутствия сотрудников и организации работы по принципу разделения труда»506. А.В. Амфитеатров, сотрудничавший в 1888—1890 гг. в тифлисском «Новом обозрении», вспоминал, что ему «писать приходилось чуть не целую газету»507.

Постоянные взаимоотношения у авторов с книгоиздателями складывались лишь тогда, когда издатель был уверен в сбыте приобретенных рукописей. На это могли рассчитывать только известные литераторы с устоявшейся репутацией. В профессиональной печати отмечалось, что «громких литературных имен, сочинения которых покупаются нарасхват, немного, – раз, два, три, да и обчелся. Рукописей их ожидают как манны небесной, и не авторы эти к издателям, а издатели к ним забегут десятки раз со справками – нет ли чего новенького, – но это счастливые исключения»508. Часто известные литераторы доверяли определенным издателям публикацию всех своих книг (А.П. Чехов, например, в 1888—1893 гг. издавался только у А.С. Суворина). Н.С. Лесков писал о книгопродавце И.Л. Тузове: «Он мой постоянный издатель и покупатель, достаточный человек и аккуратный плательщик»509.

Часто издатели газет и журналов выпускали книги постоянных своих сотрудников, что объяснялось стремлением не столько получить доход от издания, сколько «привязать» к себе ценимого писателя, оказав ему услугу. Так, редакция журнала «Русское богатство» издавала книги В.Г. Короленко, Н.Г. Гарина-Михайловского и др., А.С. Суворин, издатель газеты «Новое время», – книги А.Н. Маслова, А.А. Дьякова, И.Л. Леонтьева, Н.М. Ежова; Н.А. Лейкин, издатель журнала «Осколки»,– книги Л.И. Пальмина, К.С. Баранцевича, А.П. Чехова и т.д.

Следует отметить, что немногочисленные «идейные» издатели, для которых прибыль не являлась главной целью издательской деятельности, старались привлечь к работе ценимых ими авторов и высоко оплачивали их труд (так, например, Л.Ф. Пантелеев и К.Т. Солдатенков стремились подыскать литературную работу Чернышевскому и материально обеспечить его). Если обычно издатель наживался на труде авторов, то сотрудники «идейных» издателей, например Ф.Ф. Павленкова, нередко «эксплуатировали» их, забирая авансы и не выполняя взятых на себя обязательств510.

Авторы, находившиеся на нижних ступенях литературной иерархии, также были тесно связаны со своими издателями – рыночными книготорговцами. Как отмечалось тогда, «к услугам рыночника всегда существуют особого рода авторы и литераторы, поставщики дешевого товара, готовые писать обо всем, о чем угодно, хотя бы и о том, чего вовсе не знают . Сам издатель смыслит очень мало и обыкновенно бывает озабочен лишь тем, чтобы дать книге позабористее заглавие да иметь поподробнее оглавление»511. Эти авторы (нередко их называли «алтынными литераторами») писали в год от 10 до 20 книг512.

Однако покупка авторских прав на рукопись и последующий самостоятельный выпуск книги издателем практиковались не очень широко, так как зачастую были связаны с финансовым риском. Гораздо более была распространена публикация книги «на счет» издателя. Например, когда в 1880 г. А.Н. Островский и Н.Я. Соловьев решили выпустить сборник совместно написанных пьес, то, по сообщению Соловьева Островскому, «купить издание Суворин отказался, мотивируя это тем, что пришлось бы или себя или нас обсчитать, – дело гадательное, а на свой счет издать изъявил готовность». Авторы и издатель договорились, что «первая продажа пойдет на покрытие расходов по изданию; затем книжная торговля берет 30% и… Суворин 5%, всего 35%, причем он принимает на свой счет объявления»513. Соглашаясь на подобную сделку, издатель, как правило, ничем не рисковал, так как расходы на издание быстро покрывались, а вот автор получал деньги очень не скоро, а нередко и не получал их совсем. В данном случае, например, книга вышла в 1881 г., а через два года было продано лишь немногим более трети тиража, причем доход авторов составил только 353 р.514.