На кухне, обставленной в стиле «деревенская изба», мнепреподнесли чашечку попахивающего веником чая, малосъедобный польский кекс, повкусу больше напоминающий не хлебобулочное изделие, а кусок ваты, пропитаннойвишневым джемом, и пряники.

– Мы так дружили с Розочкой, матерью Поли иНасти, – вздыхала Анна Петровна, – милейшая женщина была. Жаль,скончалась рано, да еще от такой ерунды. Пошла зубы лечить, а врач занесинфекцию, инструменты оказались непростерилизованными. Началось заражениекрови, за неделю сгорела… Остались две девочки и муж. Где уж Аркадию было заними углядеть, – тарахтела Анна Петровна. – Сначала в круглосуточномсадике сидели, а когда в школу пошли, то первые два года Поля была напродленке, затем стала нянькой для младшей сестры.

– Простите, – ошарашенно поинтересоваласья, – но у них вроде большая разница в возрасте.

– Всего три года, – спокойно ответила АннаПетровна.

Из моей груди невольно вырвался вскрик.

– Сколько же лет Насте?

– Двадцать два.

– Сколько?!

– Что вас так удивило?

– Нет, ничего, просто она выглядит совершеннымребенком, – принялась я оправдываться, – думала, ей от силышестнадцать.

На самом-то деле я считала, что Насте девять, но не говоритьже эту глупость Анне Петровне.

– Разве у вас историю болезни или, как ее, санаторнуюкарту не заводят?

– Но это же для врачей, – быстренько нашласья, – а Настя выглядит ребенком.

– Это только издали, – сухо ответила АннаПетровна, – пока рта не раскроет. Косточки тоненькие, личико крысиное, даеще волосищами занавесится и выглядывает из-под челки. Глаза огромные, чистаяМальвина, но…

Внезапно женщина прервалась и преувеличенно громко приняласьнахваливать пряники, горкой лежащие в вазе.

– Замечательные, попробуйте, просто великолепные, у насрядом хлебозавод, там пекут. Горяченькие беру, ароматные.

– Вы не любите Настю? – спокойно спросила я,откусывая от ничем не примечательного пряника. – Почему?

Анна Петровна тяжело вздохнула:

– Ваша правда. Что, это так заметно?

Я улыбнулась:

– Немного. Только почему она вам не нравится? Такаямилая, любезная, да еще несчастная, парализованная. Она всегда в коляскеездила?

– Нет, – ответила женщина, – неприятность всемь лет приключилась, из-за Поли…

– Да ну? Как же такое вышло?

Анна Петровна опять горестно вздохнула:

– Слушайте.

Как я вам уже говорила, когда Настя отправилась в первыйкласс, старшая сестра перешла в третий, и отец заявил:

– Ты большая, изволь следить за маленькой.

Полина приводила Настю в школу, помогала переодеться, послеуроков вела домой, разогревала обед, усаживала сестренку за уроки…

Настя панически боялась собак. Никто не мог понять причиныэтого страха. Но появление самой крохотной болонки, пусть даже на поводке и схозяйкой, вызывало у Настасьи истерический припадок со слезами.

Однажды к Поле пришли подруги. Девочки принялисьсамозабвенно одевать кукол, но Настя, которую по малолетству не принимали вигру, все время ныла и лезла к старшим. Полине это надоело, и она сказала:

– Сейчас мы от нее избавимся.

– Как? – удивились одноклассницы.

– Просто, – усмехнулась старшая сестра, – ты,Ленка, распахни дверь, кликни Настьку, а когда она появится, скажи, будтопришла с громадной собакой. Моя дурочка жутко псов боится.

– Не поверит, – протянула она.

– Еще как поверит, – успокоила Поля.

Потом она открыла шкаф, вытащила из его недр каракулевуюшубу, оставшуюся от матери, нацепила на себя, встала на четвереньки и зарычала:

– Р-р-р, похоже?

– Здорово, – захихикали одноклассницы, усмотревшиев забаве всего лишь веселую шутку.

Поля притаилась у входа, Лена позвала Настю и сообщиланевозмутимым тоном:

– Будешь приставать, собаку спущу.

– И где ты ее возьмешь? – хитро прищурилась Настя.

– А вот она, – заорали третьеклассницыхором, – волкодав-водолаз!

– Гав, гав, гав, – залаяла басом Поля и выскочилаиз укрытия.

Младшая сестра секунду глядела на старшую остановившимсявзглядом, потом, не издав ни звука, рухнула на пол. Шутницы перепугались ипринялись пригоршнями лить на трусиху холодную воду. Тут вернулся с работыАркадий, отругал «няньку», вызвал врача. Настю привели в чувство, но… Но ногиотчего-то перестали слушаться девочку. Целый год Аркадий таскал дочку по разнымспециалистам. Но светила только качали головами. Истерический паралич – вещьизвестная, но малоизученная. Как бороться с подобной болячкой – не слишкомпонятно. Прописывали массаж, ванны, электрические процедуры… Толку никакого.Настенька сидела в инвалидном кресле.

– Мне было больше жаль Полину, – вздыхала АннаПетровна, – бедняжка так убивалась, даже пыталась с собой покончить,хотела вены перерезать… Но отец увидел и выдрал ремнем.

У Насти словно замедлилось физическое развитие. Шло время,но мелкие черты ее правильного личика будто законсервировались, тоненькие рукинапоминали вязальные спицы, а бездействующие ноги походили на переваренныемакароны. При этом у больной резко ухудшился характер. Справедливости ради надоотметить, что Настя и раньше была не сахар. Она могла устроить по любому поводуистерику и кинуться на Полину с кулаками. Но теперь дело приняло совсем инойоборот.

– Она просто издевалась над старшей сестрой, –поясняла Анна Петровна, – постоянно говорила ей: «Это из-за тебя сижу винвалидном кресле, это ты сделала меня безногой».