– Кто вы? – устало спросил Тум. – На кого вы работаете?

Араб принял сидячее положение и тоже уставился на меня, желая получить ответ на этот вопрос.

Я вспомнила, как часто подумывала о том, что из меня мог бы получиться этакий новорусский вариант Маты Хари, и заявила:

– Я – агент русского КГБ.

Кажется, мне удалось произвести впечатление.

Австрия. 19 апреля, понедельник

Араб с Тумом уставились на меня выпученными глазами, потом Тум пролепетал:

– Госпожа Кудрявцева, госпожа Кудрявцева, но как же так?.. Вы же с нашим банком…

– Вы не удовлетворены нашим сотрудничеством?

– Нет, ну что вы, ну что вы… Но я, госпожа Кудрявцева, никак не мог предположить, что столь очаровательная леди…

Араб усмехнулся и заметил, что, во-первых, шпионка должна быть очаровательной, а, во-вторых, КГБ всегда вербовал самых лучших. И до сих пор его щупальца растянуты по всему миру. Ну и в Швейцарию в частности, куда теперь многие «новые русские» активно переводят средства, чтобы не оставлять их в своей стране. Но КГБ следит за ними зорким оком.

Тум внезапно схватился рукой за сердце и стал жадно хватать ртом воздух. Бросив на швейцарца беглый взгляд, араб выругался (по-русски) и сказал:

– Опять приступ!

«Только этого мне не хватало», – подумала я, пожалев, что ляпнула про КГБ (возись теперь с Тумом!), и резко повернулась к арабу, поинтересовавшись, есть ли в доме лекарство.

– Да для этого придурка специально покупал! – рявкнул араб со злостью и дал мне точные указания, где оно хранится.

Я бросилась в указанном направлении, быстро нашла нужную упаковку, кинулась к Туму, сама положила ему под язык таблетку, но опасалась, что ее будет недостаточно. Ведь «Скорую» вызывать было нельзя…

– Еще есть что-нибудь? – спросила я у араба.

– Да вроде бы он все выпил… Если только ополоснуть бутылочку. Или я ее выбросил уже?

Теперь я бросилась к черному полиэтиленовому мешку с мусором, стоявшему в ведре на кухне, оглядела содержимое, которого, к счастью, оказалось не так много. Бутылочка торчала справа. В любом случае это был единственный пузырек в груде мусора. Я его извлекла, глянула внутрь – там оказалось не больше двух капель. Отлив из стоявшей на кухне канистры немного воды в рюмку, я уже из рюмки влила воду внутрь пузырька, поболтала и вылила назад в рюмку, затем вернулась к Туму и заставила его выпить.

Цвет лица швейцарца мне совсем не нравился.

– У него часто приступы? – повернулась я к арабу.

– Один был. Сильный. Когда стреляли.

Я хотела выяснить, кто и когда, но решила, что еще успею это сделать. Пока следовало довести швейцарца до кровати. Я помогла ему подняться, и он всем своим довольно внушительным весом фактически повис на мне. Развязывать араба, чтобы помог, желания не было, и я из двух зол выбрала меньшее, решив, что доберусь с Тумом до одной из кроватей. Правда, на ближайшую решила его не класть, так как перед ней был разложен чемоданчик с «береттами», на который Туму лишний раз смотреть не следовало (из разных соображений, включая усиление сердцебиения), и я потащила его в следующую спальню, уложила поверх одеяла, сняла с него ботинки, расстегнула пояс на брюках. Пусть полежит, оклемается, а там посмотрим.

Затем я вернулась в гостиную, где на полу сидел араб. Ему я помогла занять кресло, которое освободил Тум.

– Врача вызывать не собираешься? – усмехнулся араб. – Или как? Трубка с собой есть? Из этого дома не позвонить.

И тут я вспомнила, что давно должна была перезвонить Игорю. Или у меня еще есть время? Я глянула на часы. Ура! Успеваю.

– Ты что, сдурела?! – заорал араб, увидев, как я выхватила из кармана трубку и запустила автонабор номера. – В самом деле, что ли, в «Скорую»? Ты хоть понимаешь, дура…

– Ты бы еще сказал – в полицию, – хмыкнула я.

Араб внимательно посмотрел на меня, потом тоже хмыкнул и стал ждать, когда я дозвонюсь. Явно хотел узнать, с кем я намерена беседовать. Вернее, о чем.

– Игорь, – сказала я, как только Казанский ответил, – со мной все в порядке… Нет, Вовы не нужно… Ну, если бы рядом был ты, герой моих грез… Все, дорогой, прости, но сейчас мне некогда с тобой разговаривать. Да, заеду, как только вернусь. Целую, обнимаю.

Я отключила связь, но не трубку и посмотрела на араба.

– Ну что, поговорим? – спросила я у него.

– А договоримся? – прищурился он.

– Это зависит от тебя. От того, как ты будешь отвечать на мои вопросы.

Но первый вопрос задал он. Его интересовало, кому я только что звонила. Я удовлетворила любопытство пленника, пояснив, что он со товарищи обчистили ячейку именно Игорюни, интересы которого я в данном случае представляю.

– А как же КГБ? – усмехнулся араб.

– Канул в Лету, – ответила я.

– Понял, – сказал араб. – Но у меня тех денег все равно нет. Нам отдали только то, что мы взяли у кассиров, даже не уточняя, сколько там было, и еще компенсировали все организационные расходы.

Я ждала продолжения.

– Ну и еще по чуть-чуть, – добавил собеседник, представившийся Саидом.

– А сколько думаешь получить за Тума?

Саид пояснил, что Тума планировал взять на себя Ромаз Георгиевич, а Саид, так сказать, охранял и сохранял швейцарца в любезно предоставленном Абрашидзе доме. Изначально вопросом выкупа собирался заниматься Али, брат Саида, так же как в других подобных случаях в прошлом. Я попросила рассказать мне все с самого начала.

Саид стал набивать себе цену, прекрасно понимая, что я не намерена сообщать о нем и Туме ни в какие правоохранительные органы никакой страны и что я не буду его пытать каленым железом или наносить какой-либо вред его молодому организму.

– Значит, так, дорогой, – прервала я низвергавшуюся на меня Ниагару аргументов. – Могу тебе сказать честно: украденные вами бабки меня мало волнуют.

Саид уставился на меня округлившимися глазами, приоткрыв рот. В такое он поверить не мог. Для него существовал один принцип: все из-за бабок, и точка. И я же сама только что заявила, что представляю интересы Игорюни.

А я пояснила, что к сегодняшнему дню убили двух моих бывших мужей, я опасаюсь за жизнь третьего, а также меня волнует благополучие еще одного кандидата на мою благосклонность. Человека, известного Саиду заочно. Мне он нужен живой. Целый и невредимый. А бабки Игорюня еще заработает. Ну или… возможно, тут следовало употребить другое слово, правда, данный факт особого значения не имеет. Смысл в другом: мне мои мужики нужны. Ну и самой, естественно, пожить еще хочется.

– У тебя гарем наоборот? – не понял Саид. – Или как там это называется?