До гаражей дошли без неприятностей, если не считать разговора с пожилой женщиной, которая поинтересовалась, уж не медок ли продают ребята.

– Нет, мать, не медок, – ответил ей Леха и, не удержавшись, добавил:

– А гораздо важнее.

Гарчаж открылся легко, «запорожец» завелся сразу. Однако на улице, как назло, оказалось полно автомобилей, на которых в совершенно разные стороны разъезжали неорганизованные водители.

– Карту, – потребовал Леха, когда они остановились на светофоре.

Тютюнин быстро распаковал офицерский планшет и разложил карту на коленях. Окуркин тупо на нее посмотрел, сказал «угу» и тронул машину на красный свет. „>

Его «запорожец» заставил шарахнуться в сторону «лек-сус», который врезался в «мерседес».

Леха некрасиво заржал и заметил, что, мол, начало неплохое.

Серега ничего не ответил и, оглянувшись, заметил прорывавшегося сквозь пробку велосипедиста.

– За нами велосипед, – предупредил он Леху.

– Ага, – сказал тот, глянув в зеркало. – Трехколесная модель «Чебурашка». Как привязанный идет – сразу видно, мастер спорта.

Окуркин прибавил газу, и «запорожец» затрясся так, будто его сильно напугали.

На очередном светофоре пришлось снова тормозить, и Сергей заранее расстелил карту. Леха удивился:

– Чего-то я никак не пойму, что такое Остенде, Дрезден и так далее?

– Е-мое! Так это же не наша карта! Это же буржуйские страны капитализма! – догадался Тютюнин и, перевернув лист, обнаружил нарисованную от руки схему.

– Так, это совсем другое дело, – удовлетворенно кивнул Окуркин. – Но тогда получается, что мы свой поворот уже проехали.

Пока они ждали на светофоре подходящий свет, их догнал велосипедист в хоккейном шлеме и мотоциклетных очках.

Сергей выглянул в окно, велосипедист сразу отвернулся.

– Ты чего на этого придурка смотришь? – спросил Леха.

– Да мне лицо его показалось знакомым.

– А-а, – махнул рукой Леха. – Эти байкеры все на одно лицо. Держись крепче, я сейчас разворачиваться буду.

– Прямо здесь? По встречной?

– Ну я же тебе говорю – держись…

Достаточно поплутав и совершенно сбившись с дороги, Леха и Сергей все же приехали к знаменитому на всю страну заводу «Кристаллический рубин».

«Запорожец» пришлось оставить далеко, поскольку оказалось, что близлежащие переулки забиты автобусами с ОМОНом и минивэнами с людьми из частных охранных агентств.

Здесь же попадались машины с надписями ППС, ДПС, «Налоговая полиция», «Экологическая милиция», «Служба судебных приставов», «Скорая помощь» и «Предварительное расследование».

– Чего это может значить, а? – спросил Леха, проталкиваясь со своим ведром мимо журналистов с фото-и видеокамерами. – Может, уже без нас все началось, как ты думаешь?

– Может, и началось, – пожал печами Тютюнин. – В наше время ни в чем нельзя быть уверенным.

– Посмотри по карте, к какому нам входу пробиваться.

– Вход номер один. – Тютюнин ткнул пальцем в свернутую вчетверо схему.

– Так это он и есть, – сказал Леха, останавливаясь с ведром прямо напротив крыльца с бетонными ступеньками.

Возле самого крыльца никто не стоял – опасались, а весь асфальт вокруг него был усеян клочками одежды, кусками окровавленных бинтов и пустыми гильзами от дробовиков «ремингтон».

На усыпанных осколками стекла ступеньках лежали две скрученные алюминиевые рамы.

– Не ходите туда, они вас убьют! – крикнула молодая журналистка, которой изменило профессиональное чувство.

– Заткнись, – оборвал ее кто-то из старших товарищей. – Пускай идут, у меня еще пленка осталась…

– О чем это они, а? – спросил Леха и посмотрел на Серегу, ища у него поддержки.

– Думаю, пугают. Пойдем посмотрим. Если что – сбежим.

– Точно – сбежим, если что! – приободрился Леха, но было видно, что сбежать ему хотелось уже сейчас.

Взойдя по скрипевшему, словно свежий ледок, битому стеклу, друзья оказались в небольшом предбаннике, сразу за которым начинались баррикады, сложенные из столов, стульев и голубых финских унитазов.

– Вы кто, журналисты? – строго спросил человек в черном бронежилете и с фаустпатроном на плече.

– Нам бы поговорить… – растерянно разведя руками, сказал Серега.

– Эй, старшой, к нам гости! – крикнул часовой, и из-за угла показался человек в дорогом костюме и с часами за пятьдесят тысяч долларов на запястье.

Несколько мгновений он изучал двух странных посетителей, один из которых держал в руке какое-то ведро.

Видимо решив, что гости не представляют опасности, старшой в сопровождении полудюжины двухметровых громил выбрался из-за баррикады и подошел к Сергею и Лехе.

– Чем обязан, господа? Представьтесь, пожалуйста),

– Меня зовут Алексей, а его – Серега, – повел переговоры Окуркин. – Мы представляем это… общественную организацию нашего двора.

– Ну а я Юрий Павлович и представляю простой народ Рублевского шоссе. Мы боремся за свои права на владение этим поистине народным предприятием. Даешь «Кристаллическому рубину» нашего директора!

– Даешь! – выбросив вверх пудовые кулаки, закричали громилы.

– Вот видите, – улыбнулся Юрий Павлович. – Кстати, а вы-то сами за какого директора выступаете, за Бананова или за Фиговского?

– Мы? – Леха недолго думал и рубанул сплеча:

– Мы за товарища Бананова!

В следующую секунду громадный кулак вошел в соприкосновение с его головой.

Удар получился сильный, Леха, сбив с ног Серегу, скатился вместе с приятелем по бетонным ступенькам. За ними, с небольшим опозданием, прогремело космическое ведро.

Спешно защелкали фотоаппараты прессы, кто-то восхищенно воскликнул:

– Вау! Какой кадр!

Тютюнин первым поднялся на ноги и, нагнувшись над Окуркиным, спросил:

– Ты живой, Лех?

– Живой, конечно, – ответил тот. Он сел и потрогал появившуюся на лбу шишку. – Хорошо, что не в лицо, а то бы убили.

– Так по лбу же!

– Это ничего. Лобовая броня у меня крепкая.

Леха встал на ноги и под вспышками фотокамер отряхнулся. Затем поднял ведро и сказал:

– Посмотри по схеме, где у них здесь другой вход имеется.

– Другой вход? – Серега повозил пальцем по схеме. – Есть такой вход и называется он «вход номер два».

– Веди. А то мы из графика выбиваемся.