– Какую?

– Держись подальше от «ЛиУэлл Кэпитал». Расскажу все на следующей неделе.

Рыжеволосая женщина – бейсболка, бесформенный джемпер и темные очки – затянулась сигаретой, длинной, знаменитой и вполне удовлетворительной на вкус. Она глубоко вдохнула, смакуя горячий дым и вспоминая парижские кафе, где под потолком клубятся огромные облака подержанного никотина. Сегодня отличный день для сигареты, ясный осенний день. Лучше не бывает, хотя у Рэйчел Витье есть одна проблема.

«Осиное гнездо на веранде», – подумала она.

В глаз Рейчел попала какая-то соринка. Или контактная линза соскользнула. Рейчел отвернулась от заповедника бабуинов и выморгнула шоколадно-коричневую линзу. Вставила ее на место, поправила парик и солнечные очки и сказала себе сосредоточиться.

Эми обедала в «Сомба Виллидж». Обычно после еды она шла обратно в «Мир рептилий», проходя мимо бурых медведей и огромных белых. Именно на этом переходе, доме Ursus arctos horribilis, Рейчел Витье собиралась напасть на миссис Эми Фелпс Кьюсак, на седьмом месяце беременности или около того.

Рейчел похлопала по сумочке, нащупывая шприц. Заняться Кьюсак – хорошая тема. Заставляет взбодриться. Она помнила, как хорошо было стоять над телом отца, и свои слова: «Как тебе мое смертельное касание, старикашка?»

Эми смотрела на часы, не один раз, а все десять. Уставилась на коричневый пакет от ланча. Некоторое время ерзала, а потом стала рассеянно наблюдать за геладами.

Рейчел полезла в сумочку и достала пару легких осенних перчаток, стараясь скрыть свои движения от беременной женщины. Именно в эту секунду Эми взглянула в ее сторону. Медсестра похолодела. Несмотря на маскировку, Рейчел не могла сказать, узнает ли ее Эми или нет. Но женщина прошла мимо, никак не показав, что узнала ее.

В эту минуту к жене присоединился Джимми. Рейчел в отчаянии прикрыла глаза и, покачав головой, тихо-тихо прошептала: «Тебе повезло, подруга». Учитывая оживленную дискуссию пары, можно было предположить, что Кьюсак вообще не собирается уходить.

От лица Эми отхлынула вся кровь.

– Есть еще что-то?

– А разве этого недостаточно?

Эми посмотрела на мужа. Сейчас он казался ей незнакомцем. Она понизила голос и сказала:

– Я ненавижу тайны.

– «Кьюсак Кэпитал» был моим провалом.

– Мы не сможем нормально жить, если ты будешь скрывать все от меня.

Эми не знала, что добавить. Из всех откровений Кьюсака за последние пятнадцать минут сильнее всего нервировали совпадения в «ЛиУэлл». Три полиса страхования жизни. Три приступа тяжелых финансовых потерь. И три несвоевременные смерти.

Молчание нарушил Джимми.

– Я хочу для нашего ребенка чего-нибудь лучше Сомервилля.

– Твое детство не испортило тебя.

– Я хочу лучшего.

Она помолчала и, осторожно подбирая слова, ответила:

– А я не хочу, чтобы Яз навещал своего отца в тюрьме.

При слове «тюрьма» рыжеволосая женщина, сидящая от них в трех столах, подняла глаза от книги.

– Эм, о чем ты говоришь?

– Прижизненные расчеты. Слишком много людей умерло раньше времени.

– Возможно, это совпадение, – сказал он. – Согласно некрологам, все они умерли от естественных причин. У меня всего лишь предчувствие, и ничего больше.

– Прижизненные расчеты – мерзость.

– Уоррен Баффет в них вкладывает.

– А мой папа – нет, – ответила Эми.

Кьюсак отпил колы. Оба помолчали.

– Барнс не был пьян, – произнесла Эми, нарушив тишину, – когда я его видела.

– У него была уйма времени, чтобы напиться.

– Я думаю, мы должны позвонить в полицию.

Рыжая женщина подняла глаза от своего кофе.

– И что мы им расскажем, Эм? Мои подозрения? Семидесятилетние старики умирают в тот момент, когда рушатся рынки? Или что тебя преследует женщина со шрамом на руке?

– У нее отвратительный шрам.

Рыжеволосая женщина поморщилась, встала и пошла к стойке «Сомбы». Заказала еще чашку кофе и вернулась за свой столик.

– Полиция сбежит от тебя, – заявил Кьюсак; ему было неуютно, но голос звучал твердо.

– Почему?

– Прозопагнозия. Юристы в суде порвут тебя на кусочки.

– Джеймс, бросай свою работу.

– Это и дураку ясно.

– А потом мы пойдем в полицию, – отстаивала Эми свою позицию.

– Нет никаких доказательств, что все эти смерти – не просто серия несчастных случаев.

– Все равно. Это жутко.

Кьюсак криво улыбнулся, не зная, что сказать. Наконец он ответил:

– Я уволюсь в понедельник. Но никаких копов.

– Зачем идти в офис?

– Забрать видео.

– Джеймс, оно не стоит такого риска.

– Я рискую сильнее, если не пойду.

– Почему?

– Предположим, полисы – не случайность. Я не хочу, чтобы Лизер пришел за нами.

– Вот поэтому мы пойдем в полицию, – ответила она.

– Ни в коем случае. Они проведут расследование и закроют дело за недостаточностью улик. Назовут нас недоумками. А потом мы однажды проснемся и увидим Шэннона, стоящего у кровати. Это пугает меня до чертиков.

Взгляд Эми остановился, глаза расширились и стали еще синее.

– Я увольняюсь, – продолжал он, – и мы живем, как будто ничего не случилось.

– А как же та женщина со шрамом? – спросила Эми.

– Слежка. Скорее всего, она работает на Шэннона. И я думаю, когда мы избавимся от «ЛиУэлл Кэпитал», то избавимся и от нее.

– Но ты же увольняешься. Если ты прав насчет полисов, Сай немедленно тебя заподозрит.

– Я скажу, что решил войти в бизнес твоего отца.

– Что? Ты же говорил, что никогда этого не сделаешь.

– Я не возьму у твоего отца ни доллара. Но я пойду на все для защиты нашей семьи, пока небо не очистится.

– И Сай на это купится?

– У меня есть хорошая версия. Думаю, да.

Кьюсак подался вперед и сделал вид, будто обращается к своему боссу:

– Сай, мое увольнение – логичный следующий шаг. Я присоединяюсь к тестю, прицениваюсь изнутри, а потом мы покупаем его бизнес. Вы и я, Сай. Что может быть лучше инсайдерской работы? – Он криво улыбнулся, подчеркивая маркетинговый ход.

– Не знаю, Джеймс…

– Сай, я не могу придумать ничего приятнее, чем выдача Калебу Фелпсу извещения об увольнении. Я готов сам отнести ему бумажку.