В выходной день мы выехали втроем, не считая водителя, на легковой машине в сторону деревни Вахрево. Сельская дорога после прошедшего накануне дождя пугала грязным месивом и глубокими лужами. Но наше стремление увидеть родные пенаты, ощутить заново крестьянские корни и припасть к отцовским истокам, невозможно было ничем остановить.

Утренний жидкий туман стоял над красновато-маслянистым сосновым бором. Осень вступала в свои права. По горизонту темнела полоска лесов. Среди сосен я замечаю, как пылают багряно-стыдливо одинокие клены. А в небе вижу плавающего среди облаков коршуна. В лугах чудесно пожелтел тысячелистник. На поле перед первой деревней Селище, которую мы объезжали, тракторист усердно обрабатывает скудородную пашню.

Команда у нас собралась серьезная. Алексей Невиницын вместо привычных прибауток и анекдотов пересказывает статью из газеты, вызвавшую в нем всплеск эмоций по поводу того, что молодые ребята, обладающие хорошими знаниями, полученными в институтах за государственный счет, бегут из страны. Я пытаюсь заземлить ход его мыслей, показывая в окно машины корову, двигающуюся вдоль дороги медленно, важно, с достоинством незаменимых четвероногих друзей. Но Алексей не отвлекается, продолжая блистать остротой социального зрения и ума. Наконец, на выручку мне приходит его дядюшка Владимир Алексеевич. В первые минуты знакомства он не произвел на меня никакого впечатления, так как мрачные и угрюмые люди всегда вызывали у меня подозрение. Но по ходу знакомства я своё мнение изменил. Угрюмость была его маской. В душе он добряк. Еще меня покорили его острый ум, прямота, безграничная сентиментальность.

– Студенту надо не обладать знаниями, ими надо уметь пользоваться, – глубокомысленно произнес Владимир Алексеевич. – Тот, кто обладает знаниями, у того – горе от ума. По Грибоедову. А тот, кто умеет ими пользоваться, тот и в собственной стране найдет им применение.

Алексей соглашается, не спорит… А дядя продолжает рассуждать о том, что применение знаний в работе вызывает беспокойство, но зато приносит огромное удовлетворение. Следует только понимать, что любимая работа – не только радость, но и переживания, поиски, волнения.

Проезжая вдоль деревни Селище, я предложил встретиться и поговорить с местными подвижниками. Председатель колхоза «Заря» Виктор Ушаков был интересен тем, что возглавил его после полного разорения. На фермах и свинарнике разморожено водоснабжение. Пилорама сломана, кабель с нее украден. Из всех тракторов на ходу был всего лишь один. А лет двадцать назад этим хозяйством руководил отец Виктора, человек мудрый, отважный и принципиальный. Под его руководством колхоз вышел в районные лидеры. Но отказавшись сеять по указке райкома партии, был лишен должности. После статьи в газете «Правда» его реабилитировали, но он больше не вернулся на родную землю. Спустя время вернулся сын. И только поднял хозяйство с колен, восстановил технику, распахал поля, как колхозники, не довольные требовательностью и строгостью начальника, заявили о его отставке. Жил в деревне Селище еще один такой мудрец и смельчак – это главный агроном Борис Тихонов. К нему я приезжал за посадочным картофелем. В его кладовой, как в музее, была чистота, идеальный порядок и набор разнообразных семян, разложенных по отдельным тамбурам.

– Раз не договаривались о встрече, значит, не будем заезжать, – задумчиво произнес Геннадий.

Первую остановку мы сделали в деревне Акулово.

На взгорке, где мы встали будто богатыри на дозоре, осматривая окрестности, нас встретило знакомое курлыкание журавлей. Стая красивых птиц пронеслась над рекой, бегущей зигзагами в низине, и села на поле.

Давным-давно я с мальчишками приходил в эти места, называемые на ученом языке Акуловским городищем, поискать древние клады. И нам повезло. Мы нашли остатки укреплений городища дьяковского типа, глиняные черепки от посуды, кости домашних животных. До нас здесь раскопки проходили дважды – в 1928 и в 1934 годах.

– Где конкретно находилось это городище? – спрашивает Невиницын. – Можно на него глянуть?

– Смотри под ноги, – говорю я. – Ты стоишь на том высоком мысу с крутым склоном по берегу реки Устье, где и жили наши далекие предки. Присмотрись… Видишь копаные рвы и валы с двух сторон холма? Это – границы городища. В те времена оно, видимо, имело военно-стратегическое значение, так как прикрывало водный путь по реке Устье к полноводной Волге.

– Я видел в книге рисунок такого поселения, прячущегося за деревянной изгородью.

– Первый план Акуловского городища на основе раскопок в 1928 году составил академик М.В. Талицкий. Оно, действительно, было укреплено стеной из частокола. Люди селились около этой стены, а в центре находился загон для мелкого домашнего скота. Жилища строились в виде землянок, внутри имелись каменные печи. В районном музее хранятся экспонаты, найденные здесь. Это – самозатачивающийся нож, изготовленный около трех тысяч лет. Выходит, те племена уже знали про железо и получали его из болотной руды крицы.

Мы прошли по земле, хранящей тайны древнего поселения. На правах экскурсовода я предложил посмотреть места еще двух городищ, одно из которых лежало под распаханным полем, а другое – на Акуловском карьере. Но гости отказались, сославшись на то, что подобное городище они видели рядом с ростовской рекой Сарой.

– Лучше зайти к кому-нибудь в гости, испить колодезной воды, – предложил Владимир Алексеевич. – А то во рту что-то пересохло.

В деревню Акулово мы вошли тропинкой, наискось простегнувшей пустынный луг, через него медленно и молча перебирался только что проснувшийся потрепанный рыжеватый кот. Машина осталась на околице. Напоить нас водой согласилась старушка в светлом платке, поправлявшая забор в покосившемся огороде. Ее звали Валентина Васильевна Столярова. Человек общительный и доброжелательный, она вкратце поведала нам историю жизни деревни.

– Это сегодня у нас нет ни промышленности, ни сельского хозяйства. А когда-то Акулово славилось картофелетерочным заводом. Таких основательных предприятий в районе было с десяток штук. Наш принадлежал крестьянину из деревни Опальнево Михаилу Чалову. Пользовалась большим спросом водяная мельница. Ее монастырь сдавал в аренду крестьянину из той же деревни Опальневу Ивану Чалову. То были братья-кулаки, великие труженики. Мельница стояла в виде плотины по обеим сторонам реки Устье и молола муку. Рядом с ней находились амбары и жилой дом хозяина. Еще две мельницы стояли на Алмазихе и у местечка Крутецкая. Все плотины регулировали уровень воды в реке Устье, держали ее уровень на одном с лишним метре высоты. В Акулове было три маслобойни, развито столярное производство. Главным разорителем для нашего Акулово стала не только коллективизация, но и война. Во многие дома мужики с неё, проклятой, не вернулись. Тридцать земляков сложили головы в борьбе с немцами. Повезло Анне Николаевне Масленниковой, у нее все три сына вернулись. А у моей однофамилицы Анны Константиновны все три сына погибли. У меня война отняла брата Николая. Он погиб под Москвой. Вместо похоронки из воинской части пришло письмо от неизвестного мальчика, который и обнаружил на берегу реки убитого Николая. Другой мой брат-минометчик вернулся домой глубоким инвалидом. В битве под Сталинградом он потерял зрение, минометные осколки оторвали ему пальцы на правой руке и посекли лицо. Выхаживать брата, а заодно и ослепшую от горя мать, пришлось мне одной.