— Чепуха! Все живые существа чего-нибудь да боятся. Послушай меня, Шакул. Ты боялся, когда висел на скале, и правильно — ведь падать-то далеко. Но когда я упал, ты поймал меня. И спас. Шакул не трус. Шакул храбрый. Красношкурый знает.

Шакул начал раскачиваться и наконец повторил:

— Много страх.

— Я тоже боялся. Но мы с тобой живы. Все хорошо. Будем охотиться и есть досыта.

— Красношкурый пришел за Шакул.

— Да. Мы ведь друзья.

— Друзья?

— Мы стая, — с усмешкой поправился Ставут. — Уверен, ты сделал бы для меня то же самое.

— Нет. Далеко падать.

— Ну что ж. Теперь тебе легче стало? Шакул понюхал воздух.

— Лошадь. Голокожие.

— Солдаты?

— Один голокожий уже встречали. — Он снова принюхался. — Другой женщина.

— Это Гильден? Солдат с луком?

— Другой.

Ставут вспомнил черноволосого юношу с парой мечей, как у Скилганнона. Нельзя сказать, чтобы тот пришелся ему по душе. Поднявшись на ноги, он спросил:

— Откуда они едут?

Шакул показал на юг. Ставут прошел немного в ту сторону и стал ждать. Послышалось испуганное ржание, а вскоре показался и конь. Запах джиамадов пугал его, но всадник направлял коня твердой рукой. Женщина с темными волосами, сидевшая позади, соскочила, и Ставут обрадовался, узнав Аскари.

Он бросился к ней, широко улыбаясь.

— Ох, как приятно видеть тебя!

— Что ты здесь делаешь? — Она обвела взглядом зверей. Те проснулись и глядели на непрошеных гостей злобно.

— Это долгая история. И грустная.

Всадник спешился и подошел к ним, ведя коня под уздцы.

— Я покидаю тебя, красавица. Расстанемся друзьями?

— Во всяком случае, не врагами, Декаде

— Вот и хорошо. — Он опустил руку в карман и протянул ей золотой медальон на тонкой цепочке. — Возьми.

— Подарки мне не нужны.

— Это знак мира, не больше.

Аскари взяла, и Ставут увидел в середине медальона маленький голубой камень. Дорогая вещица, но откуда сельской девушке вроде Аскари знать об этом? Ставут почувствовал гнев, но сдержался.

— Красивый. Спасибо, Декаде Куда ты теперь?

— Найду Скилганнона. Скажу ему, где ты.

— А потом? С нами поедешь?

— Почему бы и нет? Мы ведь с ним, как-никак, родня. — Декадо, не глядя на Ставута, сел на коня и скрылся в лесу.

— Он мне не нравится, — сказал Ставут.

— Пусть его. Что с тобой-то стряслось, Стави? — Она смотрела на своего друга, не узнавая его. Красный наряд весь в крови и в грязи, грязные волосы спутаны, на небритом лице тоже кровь. Она заглянула ему в глаза, но и там не нашла прежнего Ставута.

— Много всего стряслось, Аскари.

— А мои земляки? Ставут вздохнул и поник.

— Все мертвы. Их убили солдаты Вечной. Но мы догнали убийц, и живым не ушел никто.

— Давай прогуляемся, Стави, — предложила она и пошла к журчащему неподалеку ручью. По дороге он рассказал ей, как Шакул и другие пришли к ним, как он научил их охотиться. Рассказал, как крестьяне, испугавшись, убежали обратно в родную деревню. Аскари почти не прерывала его. Следуя по течению, они пришли к месту, где вода, струясь по белым камням, образовала небольшой пруд. — Заходи в воду, — сказала тогда Аскари. — Хочется посмотреть на тебя без всей этой крови и грязи. — Положив на берег лук и колчан, она разделась. Ставут молча смотрел на нее.

— Я плавать не умею, — вымолвил он наконец.

— Ну, по пояс-то зайти можешь. — Она стала перед ним нагая. — Стави, твой запашок вола способен свалить. Давай раздевайся. — Он стоял не двигаясь, но не противился, когда она через голову стащила с него камзол вместе с рубашкой. — Это кто-то из твоих зверей сделал? — спросила она, увидев глубокие царапины у него на боку.

— Чтобы не дать мне упасть со скалы. Он жизнь мне спас.

— У тебя в повозке найдется смена одежды?

— Да.

— Тогда эту мы выбросим.

В это время из кустов вылез огромный зверь. Аскари его помнила по сражению в пещере. Тот самый, с которым говорил Скил-ганнон. Янтарные глаза холодно смотрели на нее с восьмифутовой высоты.

— Это мой друг Шакул. — Ставут похлопал зверя по руке. — А это, Шакул, моя подруга Аскари. Да ты ее помнишь. — Шакул промолчал. — Вы чудесно поладите. Я уже вижу, как между вами завязываются самые теплые отношения.

— Я сказала, что ему надо помыться, — с бьющимся сердцем сообщила зверю Аскари, — а он не хочет залезать в воду.

Зверь, помотав головой туда-сюда, внезапно сгреб Ставута и швырнул его в пруд. Купец плюхнулся в воду и подскочил, отплевываясь. Зверь отрывисто порычал и ушел.

— Ну, спасибо тебе, — сказал из пруда Ставут. — Тут так холодно, околеть можно.

Аскари вбежала в заводь. Ставут верно сказал — вода обожгла ее восхитительным холодком. Она опять окунула Ставута с головой и терла его волосы, пока не отмыла их дочиста. Солнце садилось, зажигая золотом горы.

— Ты где, Стави? — тихо спросила она, взяв ладонями его голову и снова заглядывая ему в глаза.

— Я тут. Может, поумнел немного и погрустнел, но я все еще тут.

Она поцеловала его в губы и прижала к себе.

— Это тот поцелуй, который я тебе задолжала.

— На всем свете не найдется столько ниток для оперения, чтобы его заслужить.

Она, смеясь, поцеловала его еще раз. Он заулыбался, тут же сделавшись ее прежним Стави, потом посмотрел на берег и со смехом вскричал:

— Что, людям и вдвоем уже побыть нельзя?

Аскари оглянулась. Из-за журчания воды она не слышала, как подошла стая. Звери обступили весь пруд и не сводили с них глаз.

— Убирайтесь отсюда, паршивцы! — с той же улыбкой приказал Ставут.

Джиамады, как один, повернулись и ушли в лес. Ставут раскрыл Аскари объятия, но она сказала:

— Хорошего понемножку. Пойдем поищем тебе что-нибудь чистое.

Чуть позже, когда Ставут облачился в штаны и свежий красный камзол, они сели у костра. Аскари, завернувшись в одеяло, пока не высохнет выстиранная в пруду одежда, оглядывала стоянку. Одни звери ели, другие спали. Солнце село, и стало быстро смеркаться. Ставут рассказал, как лазил в пропасть за Шакулом и как смутил зверя пережитый им страх.

— Ты зовешь его другом, Стави, — понизив голос, сказала она, — но они ведь не понимают, что такое дружба. Ландис Кан мне часто рассказывал про джиамадов. Он любил поговорить. Смешение человека и зверя, говорил он, убивает лучшее, что есть в том и в другом. Они признают тебя вожаком, потому что им это выгодно. Не из преданности, не из привязанности. Они не знают настоящей любви, не ведают сострадания.