Потакая изредка возникавшей у нее потребности в одиночестве, Лан обозревала сейчас городской пейзаж с высокой церковной крыши. Сегодня она впервые в жизни чувствовала себя счастливой. Люди в Виллджамуре сразу преобразились. Оказывается, они умели улыбаться, хотя прежде она ничего такого за ними не замечала. Там, где раньше слышалось лишь мрачное ворчание да скрытный шепот вышедших из подполья фигур, теперь раздавался веселый смех. Даже гаруды, плывущие по воздуху, больше не казались ей устрашающими: они превратились в изящных созданий, владеющих свободой, о которой она раньше лишь мечтала, которая воплощала для нее все прежде недостижимое.

Что это с ней? Или так всегда случается, когда влюбляешься в кого-то? «Соберись!» – приказала она себе.

Лан встряхнулась и сосредоточилась на пейзаже. В конце концов, она – Рыцарь Виллджамура и у нее есть свои обязанности.

Закрыв глаза, она стала слушать доносившиеся снизу звуки, ища признаков непорядка. Именно это и было ее основной работой: патрулировать город и ждать, когда представится случай кому-нибудь помочь. А сегодня, несмотря на ее новообретенное счастье, несмотря на владевший ею оптимизм, что-то все-таки было не так. Нет, она ни секунды не верила в то, что у нее открылось какое-то шестое чувство или еще что-нибудь столь же экстраординарное, просто город подозрительно затих, как будто готовился к чему-то.

Вдруг откуда-то с востока донесся женский крик. Оттолкнувшись от зубца на крыше, Лан перелетела на соседний дом – добрых десять футов, – оттуда на перильца обработанного культистами моста. Люди озадаченно поднимали головы, когда она проносилась над ними в погоне за эхом крика.

Она пересекла несколько улиц, наслаждаясь скоростью. Вполне освоившись с внутренними силами и сопутствующими нюансами, она могла изменять свои отношения с гравитацией по собственному желанию и свободно передвигаться по воздуху.

На втором уровне города, так далеко от пещер, как только возможно в Виллджамуре, она опустилась на землю и замерла, прислушиваясь. Бесконечная паутина городских улиц искажала звуки, мешая определить их источник, и уже не раз направляла ее совершенно не в ту сторону. В полете она немного запыхалась, а потому сейчас перешла на легкую трусцу.

Вскоре она достигла места преступления. В тени высотных зданий, в тупике между кирпичных стен двое мужчин прижали к стене светловолосую молодую женщину.

– Эй! – крикнула им Лан, приближаясь.

Бритоголовые мужчины выглядели как братья. Оба выше шести футов ростом, оба в длинных непромокаемых плащах. Один прижимал женщине к горлу острие железного лома: ее плащ лежал на мостовой поодаль, на ней было лишь грубое коричневое платье и нарядные кожаные сапожки. Безобразие одежды не скрывало ее красоты, а слезы, стекавшие по ее щекам, не оставляли никаких сомнений в том, что тут происходит.

– Отпустите ее, – приказала Лан, уверенно входя в темный тупик. Ее слова эхом запрыгали между стенами.

Один бандит повернулся и смачно сплюнул ей под ноги. Голос у него оказался грубый, как будто он пил всю ночь.

– Отвали, сука. Тебя это не касается, если, конечно, не хочешь составить нам компанию.

Лан толкнулась ногой в стену, чтобы взлететь, и устремилась вперед, сокращая расстояние между собой и мужчинами, пока те не успели навредить женщине. Опустившись рядом с ними на землю, она с любопытством отметила, как они попятились от нее в темный тупик. «Неужели эти бандиты меня боятся?» Краем глаза приглядывая за ними, она повернулась к женщине, проверить, все ли с ней в порядке.

Жертва, крупно дрожа, закрыла лицо руками, и тогда Лан перевела взгляд на мужчин, которые замерли…

И тут девушка протянула руки и вцепилась в волосы Лан. Потянув за них изо всей силы, она ударила ее головой об стену.

Лан отпрянула, в голове у нее помутилось.

Раздался свист. У входа в тупик возникли какие-то люди, выделяясь черными силуэтами на светлом фоне, они торопливо шли к месту происшествия; они были вооружены. Хотя перед глазами у нее все плыло, Лан заметила, что бандиты в тупике улыбались. Женщина, которую она собиралась спасти, с хохотом пнула ее сзади под коленки, и Лан распростерлась на камнях мостовой.

От удара у нее заныли колени и ладони. Она стерла грязь и кровь с подбородка.

– Погодите, – сказала она, протянув вперед руку и вставая, – я же только хотела помочь.

Ей ответил один из бритых:

– Нам не нужна твоя гребаная помощь. Достали вы нас, ублюдки, вечно вы нам все портите. Ты представляешь правительство и власть – значит ты не нужна нам. Ты что, не понимаешь, что народу будет только лучше, если ты перестанешь совать свой длинный нос в наши дела?

– Так вы работаете на Шалев? – захлебнулась Лан.

– Мы работаем не на нее. Мы работаем вместе с ней.

Пинок в живот, удар железякой по спине – и Лан беспомощным комком дикой боли снова свалилась на мостовую.

Приземистый человек с птичьими чертами лица ткнул ее деревянной дубинкой в ребра и спросил:

– Это которая она-он?

– Надо думать. Хочешь посмотреть?

Грубый хохот.

– Куда смотреть-то? Ее ж культисты перештопали.

– Твоя правда.

Лан сквозь туман подумала: «Как они узнали?» Она попыталась привести себя в чувство и подняться на ноги, но смогла лишь перекатиться с бока на колени. Ей надо было настроиться на силу внутри себя, но побои и пинки отняли у нее способность концентрироваться. Однако отзвук данной ей силы все-таки пришел, и, протянув вперед руки, она сбила с ног двух своих мучителей. Остальные прижались к стене. Усилие ослабило ее, и она уже не могла думать ясно.

Все вокруг показалось ей ненастоящим. Голова вдруг отяжелела. Толпа окружила ее.

Удары обрушились на нее со всех сторон, но она ощущала их, как дождевые капли. Один достиг живота: она согнулась. Другой попал в лоб: она откинулась назад. Третий угодил в бедро: она распростерлась на мостовой.

Удары продолжали мягко падать на ее голову и спину, точно убийственные дождевые капли.

Труп лежал навзничь, у всех на виду.

Он занимал собой весь стол в старом карантинном секторе здания Инквизиции, с края гранитной плиты свешивались его ноги. Комната, в которой он находился, раньше служила погребом, о чем свидетельствовали сохранившиеся с тех времен тяжелые потолочные своды, но торцовые стены позднее разобрали, и если не знать о том, что здесь, бывает, хранятся трупы, то это место стало бы проходным двором. На стенах горели светильники, в огромном камине в центре пылал огонь, и среди этого незамысловатого окружения Фулкром, Ульрик, Тейн и Вулдон пытались понять, что за пришелец такой на них свалился.

Он смердел. Одежда, некогда покрывавшая его тело, ворохом лежала в металлическом контейнере у стены. Темная кожа в сетке прожилок туго обтягивала кости, особенно на необычайной мощности суставах, которые, казалось, так и норовили прорваться на поверхность.