– Так это, можно сказать, книга рецептов по изготовлению жизни.

– Ты прав, мой дорогой Вулдон, – вздохнул Ульрик.

– А эти картинки – они оживают или как? Ну то есть они волшебные?

– Эти нет, но есть технологии, благодаря которым изображения могут получать дополнительный объем и влиять на умы людей.

– Хотелось бы увидеть. – Вулдон, казалось, был впечатлен. – Фулкром, Ульрик может переночевать здесь, если захочет.

«Вот и прекрасно, – подумал Фулкром. – Лучше пусть сидит здесь, под присмотром, чем вызывает к жизни что ни попадя».

Корабль попал в беду: море взъярилось, волны вчетверо выше палубы ходили по нему горами, вдобавок культисты не умели управлять парусами и не владели искусством навигации.

Пришлось направить корабль к западной оконечности Фолка, где они еще долго шли вдоль берега, ища место, чтобы пристать. Провизия на корабле давно закончилась, люди голодали. Верейн была так измучена, так истощена духовно и физически, что все вокруг утратило для нее смысл.

Наконец их корабль достиг широкого устья реки между высокими заснеженными берегами, где в каждом уголке пейзажа прятались россыпи домов. Над крышами столбами поднимался дым, и это вызвало у Верейн прилив оптимизма: ведь дым – это печка, дом, хлеб, нормальная человеческая жизнь.

Впереди виднелся довольно крупный порт. Дюжины судов разных размеров, преимущественно рыболовных, покачивались у причалов. Серые сланцевые крыши и серые гранитные стены зданий создавали мрачную атмосферу, зато здешние берега еще не знали выходцев из-за Врат.

Снег и ветер трепали их корабль, подходивший к причалу. Когда культисты сошли на пристань, к ним подошел начальник порта в теплом плаще и толстой шапке.

Решительное намерение Верейн выжить во что бы то ни стало претерпело некоторые изменения, с тех пор как они покинули Тинеаг’л; однако она все же обрадовалась, снова оказавшись на твердой земле, которая не ходила ходуном у нее под ногами. Привыкнуть к качке она так и не смогла.

– Селе нынешнего дня, странники! – громко окликнул их начальник порта – на ямурском, но с сильным акцентом. – Вы, стало быть, не местные. – Это было утверждение, а не вопрос.

Дартун шагнул ему навстречу.

– Доброго вам утра, сэр. Мы плывем в Виллджамур, в ваших краях случайно. Нам нужен ночлег, всего на одну ночь.

– А, гм, лицензия на судно у вас имеется? У нас тут налог на стоянку для тех, кто не из нашей общины, да, к сожалению. – Его глазки-пуговки привычно щурились навстречу ветру. Годы работы на открытом воздухе покрыли его лицо неровным загаром, коротко стриженная борода отливала сединой.

– Мы культисты, – объявил Дартун.

– Понятно… – отвечал тот. – Что ж, будет вам известно, мы тут не очень-то привечаем магов и прочих в таком роде.

– Сэр, – продолжал Дартун, – мы не причиним вам неприятностей. Нам нужен ночлег, и только. Денег у нас почти нет, но я не откажусь приложить руку к починке чего-нибудь, если таковое найдется, и тем отплачу вам за кров.

Начальник порта, похоже, задумался. Чайки кричали вдалеке, рядом глухо стукались бортами причаленные корабли.

– Вчера ночью был шторм, в четырех улицах отсюда рухнула стена церкви, – сказал он. – Всю дорогу завалило, а свободных лошадей, чтобы расчистить завал, сейчас как раз нет. Магию, если она у тебя есть, держи при себе, но, если завал расчистишь, ночлег гарантирую.

Дартун коротко кивнул.

– Считай, что дорога уже свободна.

Улицы в городке оказались узкими, а дома – высокими, так что завал образовался не только в ширину, но и в высоту. Дартун взялся за него голыми руками и с легкостью отбрасывал в сторону булыжники такого размера, что сбежавшиеся зеваки только рты разинули. Верейн подумала, как бы они, интересно, отреагировали, если бы узнали, что он трансформирован, что он – не человек.

Когда он, все так же в одиночку, принялся за куски гранита, местных стало больше. Но их восторг скоро сменился страхом, и вот уже полетели дикие обвинения: они-де оборотни, маги. Культисты явно не пользовались здесь популярностью: их готовы были считать ненормальными, монстрами, духами, чудовищами, кем угодно, только не долгожданными гостями.

Сдавленный стон Дартуна снова привлек внимание Верейн: он трудился над гранитной глыбой в половину себя размером. Она с трепетом следила за каждым его движением, зная, что ни один человек не может поднять такое в одиночку. Тем не менее Дартун постепенно, камень за камнем, расчистил проезд, аккуратно сложив обломки вдоль фасада пострадавшей церкви, так что движение по улице возобновилось.

Потеряв к нему интерес, местные постепенно разошлись и вернулись к своим делам и занятиям. Вдалеке над морем кричала птеродетта.

Дартун опустился на камень, культисты окружили его. Он тяжело дышал – хорошо хоть, что он устал от недавних усилий, все-таки признак человечности. Верейн набросила плащ ему на плечи и прошептала:

– Надень, а то простудишься.

– Спасибо, – ответил он и посмотрел на нее с такой нежностью, что она почти поверила в его способность снова стать нормальным.

– Мы могли бы тебе помочь, – буркнул Туунг.

– Нет, вы бы их не подняли. – Дартун кивнул на камни. – Местные тоже не смогли, а у вас нет реликвий.

– Зачем было надрываться в одиночку? – Верейн положила ему на плечо руку. – Дал бы нам хоть попробовать.

– Нет. Сегодня вам нужен надежный ночлег. Вам всем надо хорошо поесть и согреться, иначе вы не доберетесь домой.

Туунга, похоже, не удовлетворил такой ответ, да и Верейн, честно говоря, тоже. Они обменялись недоверчивыми взглядами за спиной Дартуна, но Верейн хорошо знала, что перечить ему не стоит.

За труды Дартуна их повели в таверну – внушительных размеров помесь пивной и склада, обращенную фасадом к гавани. В этом просторном заведении сдавались для ночлега несколько комнат, однако в тот вечер других гостей, кроме Дартуна и его компании, не было; впрочем, слово «гости» предполагает хотя бы минимальный уровень радушия и гостеприимства, тогда как судьба их ночлега решилась в коротком напряженном разговоре начальника порта с хозяином.

Поскольку других таверн в городе не было, горластые выпивохи из местных толклись в ней допоздна. Но это не имело значения; они хорошо поели, а Верейн подсела так близко к очагу, в котором жарко горели поленья, что сама чуть не возгорелась. Больше ее ничего не волновало: главное было оттаять, отогреть промороженные кости, снова ощутить себя… человеком.

Хозяин следил за тем, чтобы местные держались от них подальше. А начальник порта предупредил культистов, чтобы они не давали тем поводов для драки. Так что теперь они сидели в кольце из табачного дыма и пивных паров, но Верейн беспокоилась не из-за этого. Дартун сидел в углу, прямо под фонарем, ссутулившись и опустив руки; самое время было расспросить его о планах, пока он вот так бесстрастно обводил глазами просторный зал, но Верейн боялась заводить этот разговор. Время от времени кто-нибудь из местных бросал на Дартуна сердитый взгляд, но тут же поспешно отводил. Двое горожан даже плюнули ему на стол, проходя мимо, но он и глазом не моргнул. Такая пассивность особенно тревожила Верейн.